Как раз четверо, на весла - двое
уцелевших сигнальщиков, двое артиллеристов. Прыгаем в шлюпку, и
спешим скорее отгрести. Последний раз оглядываюсь на нашу U-435 -
пустые палуба и мостик, развернутая пушка с задранным стволом, дым
и пламя над дизельным отсеком - выглядит как покинутая командой,
если не знать что внизу на боевых постах остались тридцать пять
человек. Но в большинстве, это всего лишь матросы и унтер-офицеры,
которых можно обучить за три-четыре месяца - а сколько времени
потребовалось бы подготовить такого как я? Черт возьми, а вдруг
лодка не затонет, и как-то сумеет спастись, вместе с экипажем -
если русские сейчас не будут ее добивать? Стоп, дальше не грести -
если так, то успеем еще, назад!
Нет, русские снова стреляют. Сразу
два попадания - представляю, что творится внутри! Еще одно.. И
бедная U-435 наконец скрывается под водой, навсегда.
Надо поискать какую-нибудь белую
тряпку. Если русские захотят нас подобрать - чтобы не расстреляли
сгоряча. Нет - они явно уходят. И "Хейнкель" летит в нашу сторону -
один? А второй все же сбили? И это удачно получилось - что летчики
не видели, как тонула U-435.
Ящик с аварийным запасом сюда!
Ракетницу! Вот так.. Сядет на воду нас подобрать - или пришлет
помощь с берега?
Садится. А русские - уходят. Через
пару часов будем дома. Надо срочно обговорить, что скажем на
допросе. Лодка затонула, мы последние кто остались живы, успели с
палубы в воду.. как шлюпку объяснить, когда и зачем мы успели ее
извлечь?
Сел, здорово промахнувшись. Неуклюже
разворачивается, рулит к нам. Видим наведенные на нас пулеметы,
орем - мы свои, экипаж U-435! Поверили, дозволяют нам подгрести,
даже помогают забраться. Моторы ревут, самолет начинает разгоняться
- и тут будто что-то с силой бьет снизу, слышен треск, "хейнкель"
подбрасывает, и он тут же падает обратно, втыкаясь в воду носом и
правым крылом, правый мотор рубит винтом по воде и захлебывается,
левый же ревет и раскручивает нас штопором, мы сейчас так и уйдем
под воду! Кто-то визжит как поросенок - наш партайгеноссе? Я тоже
кричу что-то, о боже, если ты есть, я присягал отдать жизнь за
Рейх, но не готов, не хочу этого прямо сейчас!
Левый мотор наконец замолкает.
Самолет остается на поверхности. Плавает скособочась, потому что
правый поплавок подломился, конец крыла в воде. Воет партайгеноссе,
с размаху влепившись рожей о борт. Одному из артиллеристов повезло
меньше, он разбил голову и лежит без сознания, у одного из
сигнальщиков сломана рука. Взлететь мы не можем, сколько так
продержимся, неизвестно, и в завершение, летчики обнаруживают, что
рация повреждена. Вы хоть сообщили, что обнаружили русских, ведете
бой, в этом районе? Нет, герр корветтен-капитан, нам не удалось
этого сделать, из-за непонятных радиопомех. Шлюпка у вас на борту
есть? Так точно, но лишь на экипаж самолета. Я вылезаю наверх,
оглядываюсь. Нашей шлюпки нигде не видно.