И коню до костей, шпоры врезал с
досады.
Конь шарахнулся так, как от
ладана черт -
Прочь от места, где слышал он
божию правду!
Это кто ж так постарался - есаула
перекрасил? И - вроде церковь лишь в следующем, сорок третьем,
будет поощряться?
И носило его, по родной
стороне,
Где поля и леса превратились в
плацдармы.
Много крови пролил есаул в той
войне.
Но проклятье отцовское было
недаром.
И Орел, и Каховка, - крымский
разгром.
И Галлиполи муки, и жизнь на
чужбине.
Заливал он раздумье дешевым вином
-
Жизнь прошла. Не увижу я больше
Россию.
Вспоминал есаул, божий глас у
реки -
Просыпаясь бездомным в парижском
приюте.
На пригорке березки, в полях
васильки
Не увижу я больше, меня вы
забудьте.
Вот и снова война. Где ты,
храбрый Париж?
Стук немецких сапог по бульварам
Монмартра.
Генералу Краснову - пойдешь ты
служить?
Большевистскую сволочь погоним мы
завтра!
Но ответил казак - на своих не
пойду.
Обратился к нам Сталин , мол
братья и сестры!
Не свободу России несете -
беду!
Дело ваше
Отечеству-нож в спину острый.
Ну смотри, есаул - сам ты выбрал
свой путь!
Глянь - у стенки, команда к
расстрелу готова.
Усмехнулся казак - напугали, аж
жуть!
Мертв давно я - как Божье не
выслушал слово.
Ведь что жил я, что не жил - уж
разницы нет!
Так зачем мне держаться - за
жизнь ту, пустую?
Коль не смог в ней живым я
оставить свой след -
Умереть хоть смогу за Россию
святую.
Ну а вас проклянут! И настанет
тот час
Когда сдохнет ваш фюрер, как
крыса в подвале!
Вам не будет пощады.. Но вспомнят
о нас.
Хоть грешны мы - но Родиной не
торговали!
Песьи рожи, недолго вам шабаш
плясать!
Даже память о вас скоро сгинет во
мраке.
На Дону у меня сын остался -
видать
Справный выйдет казак, отомстит
вам, собаки!
Говорил есаул, вспоминая
отца,
И жалея, что Божий наказ у реки
не послушал.
Лай команд. Пуля в сердце, грамм
девять свинца,
Отпустили на суд его грешную
душу.
А на рынке парижском, лежат
ордена.
Проданы за гроши золотые
погоны.
Что останется после, на все
времена?
Непорушенной памятью тихого
Дона.
Ну нифигасе! Чтобы ТАКОЕ - и в сорок
втором?? Не Высоцкий с Розенбаумом, "Як-истребитель", "Их восемь -
нас двое", "Флагманский марш", "Корабль конвоя", и другие их
военные, не "Усталая подлодка" Пахмутовой, или "Надежда, мой компас
земной" - которые уже стали здесь бешено популярны - ведь так
Талькова перекроить, до полной неузнаваемости, это кто и как
постарался, а главное, когда?? Если песни из нашего "концерта по
заявкам", уже через пару дней весь Полярный знал, вполне могли
записать и на радиоузел - то тальковское, у нас наш "Жандарм"
забирал, среди всего прочего, причем уж точно, не слушать где-то, а
в Москву предъявить, Самому! И никто кроме - оценить, и дать
команду, выпустить в свет, не мог!