Интересно, сколько ей на самом деле лет? После того, как
подробно изучил ее настоящий отчет, причем, очень толковый, хотел
запросить личное дело, но передумал. Решил не поощрять то, что она
во мне будит. Зато ее начальника вызвал на ковер. Потребовал найти
виновных в том, что мне прислали ошибочные сведения. Недавно он
отчитался, что уже нашел и уволил. И вот теперь Женя успела увидеть
то, что я не собирался никому показывать. Похоже, пришла
позаниматься, как и я. Только почему ночью? Такой женщине после
работы положено спешить домой, к мужу и выводку детей.
Снова ловлю себя на том, что хочу разгадать эту загадку. Слежу
за тем, как двигаются изящной формы губы, лишенные помады. И не
сразу осознаю, что именно они произносят:
— Пожалуйста, не надо больше бить. У вас кровь на руках.
Перевожу взгляд вниз. И правда, из-под перчаток видны потеки
крови. Судя по тому, как жжет костяшки, разбил их прилично. Не
помню ничерта, я же мыслями был не здесь, а там, у себя дома. Три
года назад… Делаю шумный вдох-выдох. И снова ловлю аромат знакомых
духов. Непроизвольно морщусь и приказываю:
— Не пользуйся больше этим парфюмом.
— Парфюмом? — недоуменно переспрашивает Евгения и смотрит на
меня так, будто у меня поехала крыша. Может, и поехала. Но мне
наплевать. И как звучит мое требование. И то, что перешел на «ты».
Какая, к черту, субординация, когда мы оба в таком виде? Да и время
далеко не рабочее. — Чем он вам помешал?
— Не нравится просто…
— Ну так вы им и не пользуетесь, — резонно замечает девушка. —
Не помню, чтобы в контракте было что-то о запрете духов, —
добавляет холодно.
— Значит, надо внести, — ворчу, понимая, что конкретно
перегибаю.
— Вот когда внесете, тогда и уберу, — отрезает она.
Не желая продолжать эту тему, стягиваю перчатки. Ругаюсь сквозь
зубы, любуясь выбитыми суставами и лопнувшей кожей. Евгения тихо
охает рядом.
— Подождите, здесь где-то была аптечка, — спешит к шкафу в углу
зала и возвращается с белой коробкой в руках. Пристраивает ее на
ближайшем тренажере и просит: — Садитесь, — послушно выполняю. Но
когда слышу новую команду: — Дайте руку, — ощущаю себя глупо. И
хамлю:
— Какая строгая медсестричка. Слушай, кончай суетиться. Мне это
не надо. Ты заниматься пришла, вот и давай… А лучше домой иди. К
мужу, детям.
Еще не закончив свою речь, замечаю, как Евгения вздрагивает.
Аппетитная фигурка каменеет. Лицо становится замкнутым,
отстраненным.