Разумеется, это нравилось, далеко не всем, но ничего поделать
они не могли. Ведь, с другой стороны, мои родители никуда и не
лезли. Папа рассказывал, что там, в замке, шли свои политические
игры, и покуда моя семья в них не лезла, на нас закрывали глаза.
Зато про нас вспоминали, когда кому-то срочно нужно какое-то зелье
или помощь. Так, я узнал, что обычно про тебя вспоминают только
когда кому-то от тебя что-то нужно. А если от тебя кому-то что-то
нужно, этим не только можно, но иногда и нужно воспользоваться в
свою пользу. Просто чтобы потом тебе не сели на шею.
Зал
для тренировки
— Ирина, принеси воды.
— Конечно.
— И убери потом оружие по местам. Потом можешь отдохнуть.
Идёмте, ребята, — позвал детей дворецкий.
— Ухар.
— Да?
— А почему ты все время с нами? У всех есть выходные, а у тебя
нет. У тебя нет семьи? — вдруг спросила Рина, оглядываясь
назад.
— У меня есть семья. Ваши родители дали мне её.
— М? — я поднял на него глаза.
— Как это?
Дворецкий вздохнул.
— Давай-те как-нибудь потом.
— Нет, сейчас!
— Да, где твоя семья?
— Моя мать бросила меня в ранние годы. Она была куртизанкой.
Вопреки стараниям окружающих, я выжил. Потом был приют. Выбор
будущего рода деятельности там небогат, по сути, нас всех готовили
к армии. Именно из приютов выходят самые лучшие… солдаты. Жестокие,
верные, сильные. Потом была армия. Одно из заданий стало для меня
переломным. Далеко на востоке, в далёкой стране, была одна деревня,
ребята. Мы не раз и не два останавливались в ней на постой, люди в
ней были очень доброжелательны, они нас кормили, лечили, торговали.
Мы, бывало, помогали им, истребляли чудовищ, поддерживали порядок.
Вот только находилась она на чужой земле. Наши государства были… в
острых отношениях, но на границе все было тихо. Однажды нам
приказали провести акцию устрашения. Нужно было посадить всех на
колья. Ещё вчера нам ставили хлеб и воду, а сегодня… — погрузившись
в воспоминания, Ухар словно переживал те дни. На его глазах
показались слёзы.
— Но почему?! — воскликнула Рина.
— Политика, ребята. Просто там, в верхах власти начались трения,
а крайними были мы — простые люди. Вот и всё. Мы разделились во
мнении, я и ещё несколько десятников и сержантов, за нами были
солдаты, разделившие наше мнение. Мы не стали сражаться друг с
другом, но на этом наша служба в армии закончилась. Те, кто не
хотели проливать кровь, ушли вместе с деревенскими куда
подальше.