За своими размышлениями я даже забыла о назойливой головной боли, а она все еще свербела в висках, напоминая, что меня изучают Верховные Озроука.
Забежала в свою маленькую комнатушку и быстро сложила вещи в рюкзак. Потом вышла на задний двор и проверила Харли. Мотоцикл был заправлен почти под завязку.
Джон за стойкой старательно натирал стаканы для виски, и увидев меня, недовольно скривился.
– Это твоя работа, девочка, – напомнил мне старик.
Усевшись на высокий стул, который слегка покачнулся, я посмотрела на старика и приготовилась задать вопрос, который меня очень беспокоил.
– До смены еще три часа. Кстати, Джон, почему ты отправил меня именно в лавку к Бэрроу?
То ли он был хорошим актером, то ли просто не понял суть моего вопроса.
– А что? Не помогло от головы? Мне всегда помогает. У них травка есть чудотворная, кишечник прочищает так, что...
– Ладно, ладно, – я подняла ладони вверх, чтобы он точно понял, что в развернутом отзыве о чудотворной травке я не нуждаюсь.
Значит, всё же старик не понял, кто я. Или понял, но не подает виду? Не удивлюсь, если он окажется каким-нибудь адептом ковена Озроук под прикрытием. Надо бы присмотреться к своему работодателю, вдруг что-то интересное выведаю.
Пока я понимала только одно – мне так отчаянно хочется остаться, что я невольно придумываю всё новые и новые причины. И это меня пугает.
– Ты работать-то будешь?
– Буду. Пойду тебе окна вымою, а то на этой пыли узоры рисовать можно. Или ругательства писать.
– Че их мыть-то? Чистые они.
Я вздохнула, любуясь его тщетными усилиями.
– Ага, такие же чистые, как твои стаканы. Оставь, Джон, позже их натру. Иди отдыхай.
Смена пролетела быстро. Так всегда было, когда я оказывалась в привычной для себя среде, окруженная виски, джином и сигаретным дымом. Посетители бара – в основном местные рыбаки, строители и прочие работяги, приходящие сюда ежедневно отдохнуть от трудов праведных. Многие удивлялись, увидев за стойкой молодую девчонку, и украдкой искали глазами Джона, но после нескольких стопок расслаблялись, вспоминая, зачем они сюда пришли.
К концу смены, когда за чистыми теперь окнами на город опустились сумерки, я знала почти всех посетителей по именам, а они, похоже, решили, что я внучка Джона и приняли меня как родную.
Звон дверного колокольчика заставил меня обернуться к двери, и я с удивлением оглядела Венди. Рыжеволосая травница, найдя меня взглядом, кивнула и зашагала к стойке.