— Но, как же так? — я потёр лоб. — Я вообще ничего не помню про
тот вечер.
— Вот именно. Когда тебя от простого «Северного сияния» так
штырило? Да в принципе, всех демонов, включая приглашённую суккубу.
И я специально проверил, ты в тот день не дежурил. Этот хмырь из
личных прислужников Асмодея шёл к тебе целенаправленно, но дежурным
ты не был. Да я бы и не позволил тебе так нажираться, ведь за
спаивание дежурного, премии лишается вся смена, ты же знаешь.
— Что же мне делать? — я снова потёр лоб. — Как выяснить, за что
меня турнули, и есть ли возможность всё исправить, если уж сделки с
Адом для меня под запретом? — я невесело ухмыльнулся.
— Мой тебе совет, забей. Плюнь на это дело и постарайся прожить
земную жизнь так, чтобы тебя на века запомнили. И не пытайся лезть
в это дело, оно слишком плохо пахнет. Считай, что легко
отделался.
— И всё же, я хочу знать, — я упрямо сжал зубы, а мои руки сами
собой легли на рукоять сабли. Похоже, что это рефлекс, доставшийся
от тела.
— Из наших тебе никто ничего не скажет. Ты, Фурсамион, сейчас
радиоактивный. Я и так тут задержался с тобой. Да, если
действительно хочешь узнать, из-за чего весь сыр-бор, попробуй у
пернатых спросить, у них за контакты с наказанными не так сильно
порют, как у нас. И да, попробуй сделку разыграть, до меня дошли
слухи, что твоя суккуба Пхилу, которая к тебе не совсем ровно
дышит, на зависть таким убогим, как я, сделала недопустимую ошибку.
Буквально божественную оплошность, но теперь ничего нельзя
изменить, потому что документы ушли в архив, а ты в наших рядах не
числишься. Проверить архивы они не смогут, так что, возможно,
получится поторговаться. — Он прищурился и наклонил голову набок,
словно о чём-то глубоко задумался, но Мазгамон и задумался — это
две абсолютно несовместимые вещи, значит, тут что-то другое.
— Но, что мне это даст…
— Кто бы знал. Так что, выпускай меня, я поделился с тобой всем,
что знаю.
— Нет. Мне нужна сделка. Если ты вернуть меня не в состоянии, то
хотя бы облегчить мою земную жизнь ты можешь, чисто по-дружески.
Тем более, сделки, ты мне — я тебе без продажи души, никто не
отслеживает, — решительно проговорил я, глядя Мезгамону в
глаза.
— Ну, и чего ты хочешь? — поморщился он, скрестив руки на груди.
Хорошо, что предстают демоны перекрёстка, как правило, в
человеческом обличии. Подобная гримаса истинного демонического
воплощения вряд ли оставила психику вызывающего в адекватном
состоянии.