Когда я дошёл до Вагю ски-яки, которое стоило аж целых сто
пятьдесят рублей, я закрыл папку, решив остановиться на простой
еде, которая удовлетворила бы все мои потребности, и желательно без
каких-либо эксцессов. А то мало ли, вполне возможно, что у Давыдова
аллергия или непереносимость каких-либо продуктов.
Столики постепенно начали заполняться пассажирами, решившими
занять себя обедом. За соседнем столиком устроился офицер без
знаков отличия. Зато его адъютант носил эполеты полковника.
Получается, что со мной в одном поезде очень большая шишка
ехала.
К моему столику подошла та же официантка и подала свёрток, от
которого пахло просто изумительно.
— Я могу отослать это прямиком в ваше купе, вашему котику, —
сказала она улыбаясь.
— Из этого я могу сделать вывод, что вы узнали всё обо мне,
включая то, что кот едет абсолютно легально. У него есть билет, но
самое главное, он, паршивец, действительно существует. — Я прикинул
расклад и кивнул. — Ладно, отошлите. Но, не забудьте сказать, что
это именно от меня.
— Хорошо, — она кивнула, и к ней тут же подбежал рыжий парнишка
лет пятнадцати на вид. — Семён, отнеси это в купе его сиятельства и
передай коту, что это от него.
Если парнишка и подумал что-то нелицеприятное про моих
тараканов, но ничего не сказал. Это дело привычки, насколько мне
было известно, у богатых и не такие причуды бывают. Он только
забрал свёрток из рук официантки и побежал к выходу из вагона. Я
проводил его немного рассеянным взглядом, а потом повернулся к
официантке.
— Я понял, что хочу заказать, — она выхватила блокнот, карандаш
и приготовилась записывать. — Значит, так, солянку, побольше
маслин, лимон не надо и сметану отдельно, я сам положу, сколько
понадобится. Свиная обтив…
Договорить мне не дал тот самый офицер без знаков различия. Он
внезапно захрипел, схватился обеими руками за стол, а потом
повалился на пол, хватаясь за горло. Шея, нижняя челюсть, губы
стали прямо на глазах увеличиваться в объёме, а лицо начало как-то
быстро и подозрительно синеть. Офицер делал судорожные вдохи, но,
судя по всему, это не помогало.
Адъютант вскочил со своего места и бросился к своему
патрону.
— Господи, Павел Иванович, что с вами? — а затем он поднял
голову и крикнул. — Врача! Здесь есть врач? Его светлости
плохо!
Вот честно, я сначала хотел ползком, прячась за столами,
выползти из ресторана. Эта светлость, не могла не нагрешить
достаточно, чтобы ангелы обломились с его душой, значит, мне можно
было его и не спасать. Да и ввязываться с это дело не слишком
хотелось. Ещё сделаю что-нибудь не то, так крайним меня оставят, а
не какую-нибудь улитку, которой он подавился, если это, конечно, не
приправленный отравой кусок пирога. Я встал из-за стола, и пока все
отвлеклись, сделал шаг в сторону выхода.