— А, как же…так…, – растерялась герцогиня, – нет, вы не правы…этого не может быть…
— Вы что не знали? – удивился герцог. – То есть за столько лет вы ни разу не пытались отправить королю прошение о помиловании?
— Я пыталась, – призналась Альвина, – но мне пришел ответ, что если я еще раз посмею обратиться к королю, то нас закроют в остроге.
— Почему же ты мне ничего не рассказала! – возмутилась герцогиня. – У нас столько друзей, они бы помогли нам, и прошения достигли бы короля!
— Мама! – с обидой в голосе воскликнула Альвина. – Тебе все это время было ни до чего! Что же ты сама за столько лет не обратилась к этим друзьям? Почему я, а не ты писала королю?
— Но ведь это ты взяла все в свои руки, значит, это ты должна была…
— Как ты можешь так говорить!? – Альвина застонала от раздражения и злости на мать.
— Дамы! – вмешался герцог. – Я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши выяснения отношений.
— Так не слушайте! – взвилась герцогиня. – То, что я не смогу быстро достучаться до короля не отменяет того, что Альвина не поедет с вами до тех пор, пока вы не привезете мое помилование. Так ведь, доченька?
Альвина опустила взгляд и молчала. Герцог, взглянув на склоненную голову девушки, веско уронил:
— Моя жена едет со мной немедленно.
— Нет, – взвизгнула герцогиня, и обратилась к дочери: – Что же ты молчишь?
— Себастин, – подняла голову Альвина и неуверенно произнесла, – вы должны понять…
— Альвина, – перебил ее герцог, – перед входом в ваш дом стоит моя карета. Я прошу вас пройти в нее. Думаю, вряд ли в этом доме есть что-либо настолько дорогое для вас, чтобы вы захотели взять это с собой. Все, что вам понадобится в пути, мы купим по дороге.
— Не смейте распоряжаться в моем доме и приказывать моей дочери, – несмотря на слова, уже неуверенно сказала герцогиня, – она никуда с вами не поедет.
Себастин протянул руку девушке:
— Альвина?
Девушка беспомощно посмотрела на раскрытую ладонь мужчины, затем перевела уже виноватый взгляд на мать. Герцогиня растерянно смотрела на дочь, хлопала ресницами и кривила губы в преддверии слез.
«О, богиня, – простонала мысленно Альвина, – Нет! Как бы и что бы там ни было, но я не могу вот просто так, сразу, поспешно уехать. Как мать останется здесь одна?»
Девушка вложила свою ладонь в руку Себастина и, опираясь на нее, встала с кресла напротив мужчины.