Айна чуть не оторвала этот чёртов шнурок, звоня в неслышный для неё колокольчик. Судя же по испуганному виду девушки, где-то там внизу, слуг явно встревожил трезвон.
— Да, миледи, — склонилась незнакомая служанка в поклоне. — Ночью действительно выпал снег.
— Так несите скорее одежду! Пришлите Ивет! Я немедленно хочу прогуляться.
Айна чуть не примёрзла к ледяному сортиру, в который снизу задувало мелкие снежинки, и подумала, что тёплый горшок, действительно, был бы приятнее мягкому месту. Поэтому, наверно, в этих северных широтах им пользуются. Но только одна мысль о том, что ночная ваза вместе с содержимым будет потом стоять под её кроватью, уже вызывала отвращение. Долго не рассиживаясь, она бегом прибежала назад в комнату.
Наспех умылась, на ходу затолкала в рот тёплую булочку с джемом, торопя служанку с волосами. И, наконец, натянув своё единственное бархатное платье, вчерашнее, бордовое, стремительно рванула к выходу.
— Стоять, — перекрыла ей путь недремлющая графиня.
Она скептически осмотрела обхватывающие лодыжку ботинки из тонкой кожи и кружевные перчатки. Поджав губы, женщина заставила девушку пройти в свои покои.
В странном меховом одеянии с капюшоном и нелепых сапогах, больше похожих на два меховых рукава, только зашитых снизу и надетых на ноги, Айна чувствовала себя толстой как их кухарка Алексия, которую с трудом подняли в карету четыре крепких мужика, когда она однажды сломала ногу.
«Хоть бы уж никто из благородных кавалеров меня в таком виде не увидел», — разглядывала Айна огромные следы, что оставила её жуткая обувь, по дороге от крыльца к конюшне.
Пригоршню снега приятно холодила руки. Маленький комочек, что девушка слепила из этой липкой холодной массы, больше всего напомнил ей мороженое, которое считалось в их краях деликатесом и стоило очень дорого. Здесь же оно, можно сказать, падало с неба.
Айна, не задумываясь, потянула его в рот.
— Не делайте этого, миледи, — услышала она совсем рядом мужской голос.
Ну, конечно! Вездесущий де Риз!
— Почему? — повернулась она, понимая, что выглядит как куча мусора в своём пропахшем псиной одеянии. И вспомнила, что толком не причёсана, когда скинула с головы меховой капюшон.
— Снег грязный, — подошёл он и, обдавая её запахом дублёной кожи, натянул головной убор обратно. — Вы же не хотите три дня просидеть на горшке, мучаясь животом?