— И все без исключения вспыльчивы и темпераментны, — не дал Айне и рта раскрыть де Риз, подходя ближе, и обращаясь к Лотеру. — Будьте осторожны, мой друг!
— Ничто так не красит женщину, как её темперамент, — улыбнулся Одилонский, скользя по Айне глазами. И этот взгляд она тоже узнала. Раздевающий, оценивающий. Но в том, как его почти прозрачные глаза изучали девушку, было кое-что, крайне неприятное. Одилон искал следы увечья — страшные шрамы от ожогов, полученные ею в детстве, о которых, кажется, всему миру было известно. Каждый мужчина, будь то поверенный короля или заезжий торговец, все без исключения, искали подтверждение уродства на её теле.
Айна невольно одёрнула рукава платья пониже — на левом запястье действительно красовался ожог, но, к счастью, для поцелуя протягивают правую руку. А безобразные шрамы покрывали, в основном, её спину. Девушка давно смирилась с ними, но это неожиданное замужество заставляло её снова страдать.
— Южанки, думаю, мало чем отличаются от северянок, — ответила Айна, сверкнув глазами на де Риза. — Темперамент у женщины либо есть, либо нет, и это не зависит от места её рождения.
— Миледи, — обратилась к ней Грэсия, махнув рукой на лестницу. — Ваша комната наверху. Я приказала растопить камин и нагреть побольше горячей воды.
Айна ещё старалась вникать в смысл её слов, когда Лотер обратился к Тьеру на гиацинтарском.
— А она хороша, — пробубнил он вполголоса и едва заметно улыбнулся. — Надеюсь, слухи о её дефектах сильно преувеличены. Люблю таких пылких, с норовом.
— Так купи себе строптивую лошадь и объезжай, — глянул де Риз на Айну, и она поспешила отвести глаза.
— Кстати, говорят, южане в своих домах ночуют вместе со скотом, — герцог де Одилон словно невзначай прикрылся надушенным платком. — И, мне кажется, от неё за версту несёт навозом.
Айна застыла в ужасе от его слов, боясь шелохнуться.
— Вы уверены, что леди вас не понимает, Лотер? — спросил де Риз всё на том же языке.
— Помилуйте, мой друг, — хмыкнул де Одилон и отвернулся, когда Айна уже собиралась убить его взглядом. — Южане не учат своих дочерей ни языкам, ни точным наукам. Они настоящие дикари.
— Пожалуй, вы правы, — усмехнулся де Риз, невозмутимо встретив ненавидящий взгляд девушки. — Боюсь, к языкам они совершенно неспособны.
«Ах так? — отвернулась Айна и сделала вид, что очень увлечена рассказом леди Грэсии о расположении комнат. — Два напыщенных индюка, смеют обсуждать меня, глядя прямо в глаза? Что ж, тогда оставайтесь в своём неведении».