«Эх, может, уйти из армии?» — задумался он. — «Как с поляками
закончим, вернуться домой, в артель каменщиков устроиться и жить,
как человек? Сколько удача может длиться?»
Столько боёв пройдено, а ни одного серьёзного ранения. Даже
офицеры, под началом которых он воевал, не миновали ранений и
контузий, а кого-то даже убило, но самого Ивана будто сам Бог
хранит…
Он считал, что вечно это продолжаться не может, поэтому надо
соскакивать с этого поезда, как будет возможность.
«Эта война и всё — домой», — решил он для себя. — «Буду
каменщиком — это честная работа».
Можно было дослужить ещё шесть лет и попасть под приказ, а там
военная пенсия и почёт, но что-то подсказывало Ивану, что войны
никогда не закончатся.
Его уже до омерзения достало жить в такую напряжённую и кровавую
эпоху — в пятом году его дядю застрелили, в семнадцатом он уже
третий год воевал против немцев, потом вступление в РККА, бои
против корниловцев, японцев, а теперь вот поляки…
«А дальше кто?» — спросил он себя, даже не слыша «Первый день
осени», исполняемый гвардии сержантом Астаховым. — «Англичане и
французы? Турки? Кто-то же обязательно пойдёт против нас — они не
могут без этого…»
Политрук говорил на одном из занятий, что армии стран Антанты
деморализованы слишком долгой войной, поэтому новая война
невозможна, но вот поляки пришли.
— …, но завтра нас просто может не быть под этими звёздами, —
пел гвардии сержант Астахов. — О ком-то забыли, кого-то нашли,
кого-то мы бросили…
Почему-то, Говоров подумал о бывшем царе. Николай Романов
недавно, четыре дня и сотни километров назад, выступал перед
красноармейцами — это была запись, транслируемая через
громкоговоритель.
Он винился, жалел, что пустил к власти подонков и мерзавцев,
молил о прощении, но у Говорова нет к нему веры, впрочем, как и у
остальных.
Было непонятно, зачем всё это нужно — царя никто не простит. Но
все слушали.
На вокзале Твери собрались люди, чтобы послушать, как он умоляет
о прощении.
«Видать, Ленин его крепко прищучил, раз Николашка так
исполняет…» — подумал Иван с усмешкой. — «Но с корниловцами
получилось хорошо — многие из них сдались именно из-за того, что
царь их попросил. Непонятно им стало, за что они бьются, раз сам
царь против…»
Снаряды падали, а Астахов начал исполнять офицерскую «Гори,
гори, моя звезда» — она офицерская, потому что многие офицеры её
просто обожают, но и среди красноармейцев хватает поклонников.