В позиционную тягомотину поляки всё скатить не сумели, хоть и
очень старались, поэтому идёт манёвренная война, с изредка
образующимися окружениями вражеских частей — инициатива полностью в
руках РККА.
Окружения Удальский не любил, так как для него это не очень
однозначные явления: его опыт показывал, что если не получилось
сделать всё правильно, а это война, тут так бывает, то враг вполне
может прорваться через кольцо и тогда возникает очень много
ненужных проблем.
Нет, были красивые эпизоды. Например, когда удалось закрыть в
окружении и принудить к сдаче целую пехотную дивизию Войска
польского, с минимумом потерь. Но чаще бывало, что противник, пусть
и побитый, пусть и ободранный, всё же выходил из окружения.
Чего-то не хватает во всей этой тактике…
Да, всё это сильно сказывалось на боевом духе вражеской армии,
когда какие-то подразделения врага неделю сидят в окружении, а
затем прорываются к своим, голодные, измученные и почти или вовсе
без боеприпасов.
«Они уже понимают, что проигрывают в тактической части», —
подумал Удальский, наблюдающий через стереотрубу, как эвакуационный
отряд вытаскивает из броневика тела. — «Поэтому крайне осторожны и
думают семь раз, прежде чем шагнуть».
Танков Войску польскому больше не дают, ибо дорого и не очень
помогает, потому что их командиры ещё не научились правильно
пользоваться бронетехникой, как в наступлении, так и в обороне.
«Хотя, мы уже показывали им, как правильно использовать их Рено
ФТ 17», — подумал Бронислав с кривой усмешкой.
Эвакуационный отряд вернулся с убитыми и ранеными — всех
передали санитарному взводу, который погрузил живых в грузовик, а
мёртвых уложил в ряды для покойников.
Генерал Немиров очень трепетно относится к подсчёту потерь и
заботе о погибших — заведённый порядок исправно функционирует даже
после его ухода.
Тела увозят в Россию, чтобы похоронить на военном кладбище, что
оборудовано под Москвой. Для этого выделили отдельный состав,
который везёт тела погибших с фронта.
Говорят, что в будущем там будут строить мемориал в память о
погибших красноармейцах. Но ещё говорят, что там будет два
памятника — один в честь красноармейцев, а один в честь солдат
Империалистической войны. Не офицеров и генералов, а именно простых
солдат, отдавших свои жизни за интересы царя и его прихвостней. И
Удальский считал, что это справедливо — это ведь рабочие и
крестьяне, которых принудили участвовать в этой бойне.