Это не я придумал, какое! Мне и не по силам, и ума не хватит.
Это в ЦК Комсомола проект пришёл, написанный учеником десятого
класса Мишей Кологривцевым. Как ни странно, не москвичом, а жителем
деревни Курочкино Лопатинского района Пензенской области. Не за
себя, за Москву радеет. В ЦК Комсомола многие пишут, что есть, то
есть.
Я гулял и примечал: вот навстречу ребята идут, в сетках-авоськах
пепси-колу несут. Хорошо? По крайней мере, не алкоголь. Вот
бананами торгуют прямо на улице, с лотков. Говорят, расторопная
продавщица может до ста рублей в свою пользу наторговать, но,
конечно, приходится делиться, однако сколько в таких россказнях
правды, а сколько зависти, не знаю.
Вот мимо проехала пожарная машина, за ней вторая, третья… И две
«Скорой помощи». И милицейский «УАЗ», а следом милицейский же
«ПАЗ». И опять «Скорая»… Едут с мигалками и сиренами, распугивая
галок, да и людей тоже.
Что-то необычное. Так думал не один я: многие прохожие
останавливались, глядели вслед проезжавшим машинам, некоторые, кто
постарше, даже крестились. Но из банановой очереди никто не вышел,
москвича сиреной не запугаешь, провинциала тем более. А на глазок
провинциалов было не меньше половины. Тоже хотят детишек
бананчиками побаловать!
Спасительное слово нашлось!
— Это учения, — сказал я. Так сказал, ни к кому не обращаясь. —
К Олимпиаде тренируются. На всякий пожарный.
Люди подхватили: учения, учения, учения — полетело в обе стороны
улицы, распрямляя спины и зажигая глаза. И вернулось: метров через
пятьдесят встречный пенсионер, на пиджаке орденские колодки, сказал
мне:
— Не дрейфь, парень! Это учения! Тренировка! Ещё поживём!
И солнце стало немножечко ярче, а улица — немножечко шире…
Но в конце квартала обосновался милицейский «УАЗ», перегораживая
мостовую, а на тротуаре милиционеры заворачивал людей:
— Граждане! Проход временно закрыт! Дальше дороги нет!
Аргументы, что человек-де здесь живёт, что ребенок один дома,
что на плите варится холодец, не принимались. Ждите.
Те, кто и в самом деле жили дальше, не отчаивались. Шли в обход,
дворами.
Я же кривых ходов не знал, да и не очень-то мне было нужно
дальше, к ГУМу. Что мне делать в ГУМе? Я не стану есть этих
худосочных поросят, я лучше пойду домой.
И свернул направо.
Милиция не возражала
Улица обезлюдела. Что-то, похоже, и в самом деле происходило. Но
не слышно ни автоматного, ни орудийного огня, и взрыва не было, и
гарью не несёт, и небо чистое: ни дыма, ни вертолетов. Так что
серьёзное — военный переворот или подрыв ГУМа, — пожалуй, можно
исключить. Да и на пожар мало похоже. Может, демонстрация против
власти? Вышли на Красную площадь человек двадцать, или даже
пятьдесят, и…