Благодаря тщательному освещению происходящих баталий в газетах,
про Румянцева, Вейсмана, Каменского, Долгорукова, Ивана Салтыкова,
фот Тотлебена, а также адмиралов Спиридова, Грейга и Сенявина знают
даже крестьяне. Я ведь приказал зачитывать газеты на всех
праздниках, ярмарках и прочих сборищах. Развлечений сейчас мало, и
простой народ с радостью слушал про победы русского воинства.
И, конечно, отдельной строкой шло имя Александра Суворова, чья
звезда взошла на этой войне. Именно сын сибирского губернатора
разбил армию османов в битве при Козлуджи в конце лета прошлого
года. Александр Васильевич сделал это малыми силами, буквально
уничтожив превосходящего врага и лишив Порту боеспособных войск. А
ещё он помог основной части русской армии, которая, как раз,
закончила очищать Крым от татар, армян, греков и иудеев. Плюс мы
отразили сразу два мощных десанта войск султана, которые являлись
больше актом отчаяния, нежели продуманной стратегии. С учётом
успешных действий персов, взявших штурмом Багдад и немало других
городов Междуречья, султана ждали большие неприятности.
Нам оставалось сделать последний шаг. Надо было только подтянуть
резервы и припасы. А уже в следующем, то есть этом году, Румянцев
намеривался атаковать Константинополь. Ведь неудержимый Суворов в
начале осени умудрился занять часть перевалов за Дунаем, в том
числе взяв штурмом ряд сильных крепостей. Наступать далее стало
опасно, так как наши войска просто выдохлись, а ещё испытывали
недостаток провизии, вооружения и даже тёплой одежды.
Но вмешался внешний фактор, который Россия пока не может
игнорировать. Нет ещё у нас такого запаса прочности, дабы серьёзно
противостоять главным европейским игрокам. На суше мы разгромим
любую армию мира, что понимают и враги. Однако не все дела решаются
на полях сражений. Ладно, сложившуюся ситуацию мы ещё обсудим на
ближайшем заседании правительства.
Между тем архиепископ заголосил новую очередную молитву, а народ
начал иступлённо креститься. Я не отставал от окружающих, осеняя
себя крёстным знамением. Мне за это и нравятся подобные службы.
Отказаться от них нельзя, хотя очень жалко потерянное время.
Поэтому я использую их для обдумывания сложившейся ситуации.
Получается весьма удобно. Поданные до сих пор верят в религиозность
их императора. Даже супруга думала, что я закрываюсь в кабинете,
чтобы бить поклоны перед иконами. Когда Катя узнала правду, у нас
состоялся серьёзный разговор. Мы тогда даже серьёзно поссорились
первый и единственный раз. Уж больно трепетное у жены отношение к
религии, и она не смогла понять такого циничного поведения. С
трудом удалось убедить благоверную, что иначе у меня просто нет ни
минуты покоя. Сразу набегут соратники с очередными просьбами, если
увидят, что монарх освободился. Здесь даже семьёй не прикроешься,
ведь все знают, в какие часы я уделяю ей внимание.