— Я вас провожу.
— Буду страшно благодарен.
Старик вышел из комнаты прямо в
халате, захватив только связку ключей, и повёл его ещё на этаж
ниже, в полуподвальные помещения, где обычно хранили продукты, а
потом ещё ниже, в подвал, выдолбленный в скале, там было гораздо
холоднее и не было магического освещения. Врач зажёг небольшой
светляк самостоятельно, Томас мысленно восхитился тем, что семья де
Ворт может позволить себе врача-мага, они редко встречались и
дорого обходились.
Старик открыл ключом самую дальнюю
дверь, оттуда пахнуло холодом, внутри магический свет отразился от
множества ровных кирпичиков льда, уложенных пирамидами на
деревянных полках, больше здесь ничего не хранилось. В центре
комнаты лежало на столе накрытое тело, Томас поставил чемодан на
свободную полку, открыл его и улыбнулся врачу:
— Усильте свет, будьте любезны.
Старик усилил, но лицо сморщил ещё
недовольнее, особенно когда Томас надел одну перчатку, откинул
простыню с лица покойной, достал её личное дело и стал сверять лицо
с портретом. Врач тихо сказал:
— Вы что, думаете, её убили?
— А вы что думаете? — невозмутимо
ответил Томас, откладывая бумаги и надевая вторую перчатку. Убрал
простыню полностью, стал осматривать тело методично, от макушки до
пяток, врач понаблюдал молча, потом вздохнул:
— Да я осматривал уже… В порядке она
была, она не такая уж старая, у неё все органы здоровые. Если бы
не… вот это её, она бы ещё лет десять прожила спокойно.
— Какое «вот это»?
— Психическое. У неё были проблемы с
головой, не всегда, но временами бывало. Я думаю, это от горя. Не
от какого-то конкретного, а глобально, просто накопилось. Муж умер,
сын умер, внучка потом сразу… Ну, внучку ей было не жалко, но всё
равно, родная кровь. Оно, может, со временем как-то дошло. У неё
обострения были аккурат в годовщины их смерти, под его смерть
начиналось, под её смерть заканчивалось. Я ей лисью траву
предлагал, и вино горячее, и чего покрепче — нет, она от всего
отказывалась, говорила, ей от этого хуже, она тогда больше их
видит. Ну… их, видения свои. Я её пытался уговорить в столицу
съездить, эльфийским врачам показаться, она почти согласилась,
потом нашла себе этого священника проклятого, и всё, как отрезало,
бог её спасёт. Наши все боги не спасли, а этот один спасёт. Хитрый,
конечно, бог, хорошо устроился — можешь творить что хочешь, потом,
главное, уверуй, покайся и в храм кубышку занеси, и всё, как будто
ничего не было, новый человек, чистая совесть.