— Ах ты ж… Так ведь градоначальник может заставить хозяина жениться на ней! Чтобы честь ее восстановить, — почти вскричал мужчина.
— Тише ты! — тут же цыкнула на него Бони. — О том и речь. Не нужна нам огласка. А вдруг это план такой хитрый. Понимаешь?
— Теперь то понимаю, да только не ровня она ему. Откажет хозяин, делов то. Правда… В таверне поговаривают, что она магичка. Так, по-скромному, но чего-то умела.
— Час от часу не легче, — тяжело вздохнула Бони. — Магичке может и не откажет, а вот на проделки пьянчуги-градоначальника уж очень похоже… Возвращать ее надо. Я поговорю с хозяином.
Я слабо застонала, силясь понять, в какой же неприятной ситуации оказалась? Меня еще и к какому-то отцу-пьянице вернуть хотят?
— Ой, лэрри просыпается. Все, уходи. Иди, Верд, на кухне тебя ждет горячий наваристый суп и половина краюхи. Поешь, пока хозяин тебя снова куда не услал.
— Куда он меня ушлет, коли сам еще не явился? — хмыкнул тот самый Верд. — Я ему еще доложить должен про беглянку.
— Ты дождись меня на кухне. Я тоже узнать до конца хочу. Ну, ступай…
Бонни вышла проводить Верда, но вскоре вернулась.
Я неуверенно заворочалась, потом приподняла голову. Она все еще кружилась, но уже не так сильно. Я все еще чувствовала сильную слабость, но больше от голода, чем от удара.
— Где я? Это спальня хозяина? — спросила у подоспевшей Бони.
— Да, лэрри. — Она тут же налила в чашку чай и поставила передо мной на поднос. — Он вернулся в замок совсем недавно, большинство комнат еще закрыты и не убраны. Да из слуг при нем только я да Верд. Я по хозяйству и на кухне. А Верд по двору поручения делает и за лошадьми смотрит...
— А вчера хозяин ездил на охоту? — продолжала спрашивать я.
Бони нахмурилась.
— Нет, лэрри. Вчера он был в доме, подменял меня. Не весь день, но то время, пока я готовила и отдыхала.
Мысли все еще путались, но страшная догадка всё же достигла моего сознания. Я сжала дрожащими руками чашку и спросила:
— Я долго здесь лежу?
— Третий день, лэрри.
Три дня? И меня еще никто не хватился?!
— Хозяин сказал, что вы больны, лэрри, но как только поправитесь, мы сразу проводим вас домой.
— Да, — пробормотала я, — больна и ничего не помню…
Кажется, лучше и не вспоминать. Буду до последнего валить все на потерю памяти, потому что если меня еще попросят помагичить… Господи, что за дурдом? За что мне это?