.
Накануне 1-го июня «выпускной» был уже у моих десятиклассников. Они захотели устроить себе маленький праздник — застолье в классе и дискотеку вечером. Директор разрешила, попросив меня и ещё нескольких учителей проследить, чтобы музыка не грохотала из окон и вообще, как она выразилась, всё было «тише воды ниже травы».
Примерно так и было. В классе мы устроили застолье, а в актовом зале проходила дискотека «для своих». То бишь для двух десятых классов. Мой десятый «Б» практически в полном составе сначала поглотал бутерброды с салатами, а потом побежал на этаж выше, в актовый зал — танцевать.
— И зачем торты покупали? — бурчала я, глядя, как Галя Новицкая сосредоточенно нарезает «Медовик» и «Птичье молоко» на аккуратные квадратики. Математик. Я всегда всё рублю в капусту. — Их больше танцы интересуют.
— Ничего. Сейчас напляшутся и прибегут. Всё слопается, не переживай. Ну а если нет, ты Фреду с Джорджем отнесёшь.
Я криво улыбнулась. «Фреду с Джорджем отнесёшь» — эту присказку я слышала постоянно по отношению ко всему подряд.
Мы с ребятами договаривались, что танцы-шманцы будут до девяти вечера, поэтому без десяти девять я поднялась в зал — сообщить, что концерт окончен.
На лестнице столкнулась с Клочковым, который сломя голову нёсся вниз.
— Федя! — крикнула я ему вслед. — Ты куда? Все вместе убираемся в классе, потом все вместе идём домой.
Он остановился, будто я перед ним бетонную стену выстроила. Лицо было странным — бледным и каким-то смятенным.
— Алёна Леонидовна, — сказал, блестя глазами так, словно собирался заплакать, — а почему вы так и не вышли замуж?
Я моргнула. Да-а-а, явно что-то случилось, и, кажется, я даже знаю что.
Наташа Иванова, наша главная отличница, взаимностью Феде с первого класса не отвечала. Ей нравился кое-кто другой…
— Я никого не встретила. Так бывает. Но совсем не обязательно, что так же будет и у тебя.
— Значит, — Федя отвёл взгляд, — может быть так, что любовь одна и на всю жизнь?
Чувствую, дискотека сегодня слегка задержится…
Я спустилась ниже и, взяв Клочкова под локоть, села вместе с ним на широкий подоконник между лестничными пролётами. Вообще мы запрещали ученикам там сидеть, чтобы попы не мёрзли, но… ладно уж.
— Может быть, — проговорила я спокойно. — Всё может быть, Федя. Одна любовь, много любовей, или ни одной. Но решается это не в семнадцать лет, а гораздо, гораздо позже. И я, хоть я тебя старше, не могу сказать, что больше никогда и ни за что… Возможно, ещё кого-нибудь встречу. Просто пока не случилось, но кто знает.