- Не могу запретить тебе любить родину тем способом, какой тебе ближе. Но подумай сама, что лучше: лежать с простреленной башкой где-нибудь в канаве, или испытывать оргазмы под моей защитой. А можешь ещё и заработать. Твой слог вызовет профессиональную зависть у романисток, я уверен, почему-то, в этом.
«Всё, не могу больше! Твою мать!». Это было неконтролируемое желание сожрать то, чем она пахнет. Он вцепился в ее мягкие губы. И ему показалось, что они дрогнули упрямо, но на пару секунд нерешительно замерли. На вкус она была того редкого сорта, который отличал ее от массы перешитых по моде баб ее возраста. Нежная и влажная внутри, с ощутимой границей между кожей и слизистой. Губы грызёт, когда нервничает. Поэтому они такие… текстурные.
Объект вожделения Графа натурально трясло. И судя по всему, она уже сама не понимала от чего больше: от страха или возбуждения. Горяченькая пошла.
А потом как кипятком ошпарила.
- Шука! - взвыл Глеб и отпрянул от тела, чуть не согнулся от боли. Змея ужалила его в нижнюю губу. Теперь она просто обязана будет высосать из его организма свой яд. И восполнить ему кровопотери своей собственной кровью. И срок себе девчонка намотала конкретный. - Ты охренела в конец. - Глеб промокнул кровь запястьем, посмотрел - по-прежнему ли она красная. - Ты жнаешь, што я ш тобой жделаю?
- Да мне плевать на твои возможности. Я себя и пальцем тронуть больше не дам, по крайней мере, пока живая.
Новодворская пошарила вокруг себя. Зонтик с именной гравировкой на рукояти из слоновой кости она выбросила перед собой, как рапиру. Удивительное упрямство - пытаться использовать ненужные вещи в оборонительных целях.
- Жонтиком меня решила напугать? - губа ощутимо опухла и мешала говорить.
- Если сделаешь хоть шаг, я тебя им и проткнуть смогу.
Эта сможет. У неё даже слова режут.
Ладно.
- Брось штык, солдат, не трону. - Глеб отступил на шаг от опасного оружия, ещё раз бросил взгляд на запястье. Кровь, два укуса, расцарапанная морда тянут на вышку. - Теперь я буду не Граф, если не попробую тебя, дикая женщина. Только ты сама попросишь меня. Умолять будешь. Можем поспорить.
Она опустила зонт. Два раза моргнула. На тонком побелевшем лице расцвели красные пятна гнева, которые никак не сочетались с натянутой усмешкой. «Да, детка, возбуждение, которое ты стараешься скрыть за бравадой - то, что нужно. А если мне понравится, я решу все твои проблемы и даже мечту исполню».