Не настолько уж я безграмотна, чтобы намек не понять. Знаю, что
в мире существуют разные оборотни — волки, лисы, даже птицы. Но эта
чешуя появляется только у одной разновидности — у драконов, самых
великолепных из всех магических существ.
Вдох все-таки пришлось сделать. Наверное, до него следовало
сначала выдохнуть — и теперь в груди больно заныло от нехватки
места. Но я на такие природные мелочи внимания не обращала, боясь
надеяться. И еще сильнее боясь, что надежда сбудется. Вот только
разум на место возвращался и подсказывал: во мне нет ни капли
драконьей крови, как ни у матери, ни у отца, ни у дедов не было.
Такие, как мы, безродные, могут овладеть бытовой магией, иногда и
настоящие самородки появляются, да и ведьмы обычно рождаются у
простых — вон, сколько их, магов без имени, без племени. Но
оборотни свои дары передают по наследству. Да и драконов в наших
краях не водится. Даже проездом не водится.
Да только иллюзия не исчезала. Наоборот, на одном участке
застыла, и можно было пальцами другой руки пощупать и убедиться —
покров стал плотнее, а края чешуек слегка топорщились. Шаг к двери,
еще один. Я слишком опасалась оторвать взгляд от чуда — стоит
только моргнуть, как все пропадет. На третьем шаге и начале крыльца
уже придумала себе объяснение — честно говоря, оно было
единственным, способным раскрыть причину происходящего.
— Ма-ам! — позвала громко.
Но она навстречу не вышла — была занята стряпней на кухне. Я
распахнула дверь и сделала еще два мелких шага. Перламутр как будто
начал розоветь, и это придало моему голосу настойчивой ярости:
— Ма-ам!
— Шо? — отозвалась она и тут же подбоченилась, ведь терпеть не
могла такого тона.
Я вывернула руку так, чтобы и ей было заметно.
— Мам, ты ничего не хочешь объяснить?
Ее глаза округлились, а полотенце полетело на пол, выроненное и
забытое. Реакция матери подтверждала — она видит! И сердце
забилось, как курица перед забоем. Ответ на мой вопрос уже не
требовался: раз видит — значит, мне не кажется. А если мне не
кажется, то причина может быть лишь одна.
Вот только и отец вынырнул из-за моей спины. И через пару секунд
завопил с яростью совсем другой природы:
— Жена! Ты ничего не хочешь объяснить?!
Мама вдруг приосанилась, поправила полузабытым движением
прическу, как какая-нибудь фривольная девица, снова подбоченилась и
рявкнула сразу на обоих: