Отчетливый звук поворачиваемого в дверном замке ключа прозвучал издевательски. Во всяком случае, для нее, для меня же…
Темнота, внезапно бросившаяся изо всех углов, накрыв с головой, словно впечатала меня в стену, мгновенно ослепив, сбив дыхание, сжав голову тисками, и покрыв липким потом ладони и спину.
- Не, Крис, ты прикинь: нас тут, кажется, заперли! Кристин? Крис? Крис, ты чего?!
- Не останавливайся, - судорожно схватив за запястье девушку, которая подошла ближе, подсвечивая себе дорогу мобильником, попросила хрипло, мотая головой, едва разлепив пересохшие губы. – Не прекращай говорить. Просто говори, что угодно, только не молчи, пожалуйста!
- Оуч, - вскинула брови опешившая Солнцева. – Так ты чего, темноты боишься, что ли? Ну бли-и-ин…
- Аня!
- Ладно, ладно, ладно! – фыркнула та… и высвободила свою руку из моей хватки. Лишившись призрачного ощущения поддержки и иллюзии того, что в кромешной тьме нахожусь ни в одиночестве, я сильнее вжалась в угол, пальцами пытаясь нашарить стену. Получалось не сразу, я почти ничего не видела, в ушах слишком громко стучал собственный пульс, а сердце заходилось в диком ритме…
И я едва не закричала, когда мне на голову что-то упало!
- Спокуха, Штирлиц, это я, - послышался бодрый голос рыжей и по глазам снова ударил яркий свет ее мобильника. – Двигайся, окоп теперь вместе обживать будем!
Как оказалось, на меня ничего не падало, это Солнцева, присев рядом со мной на корточки, накинула на наши головы собственную найденную куртку…
- Ну, так лучше, не? – весело фыркнула она, прижимаясь своим плечом к моему. – Прикинем, что мы в домике. Тесновато, конечно, зато в недрах раздевалки не потеряемся. Ей-богу, если мне еще раз за сегодня какой-нибудь слонотоп отдавит любимые кеды, я стану очень злой Тигрой и сожру первого попавшегося Пятачка, не спросив даже разрешения у Ослика!
Фраза прозвучала настолько нелепо и в тоже время забавно, что я не выдержала и, кажется, хрюкнула от смеха. Конечно, внезапное веселье больше отдавало истерикой, но…
Детская идея спрятаться под курткой с телефоном оказалась действенной и не лишенной смысла. Непроглядная тьма раздевалки казалась бесконечной, пугая своей тяжестью. Теперь же, отчетливо видя темный шелковый подклад с мелкими буквами и аккуратной строчкой шва, окружающее пространство обрело свои границы. Видимые, ощутимые, не такие жуткие и пугающие. И хоть я все равно еще отчетливо помнила, что ненавистная мною темнота все еще тут, живой человек рядом, тепло его тела и позитивный, негромкий голос вселял некоторое подобие того, что все еще будет хорошо.