- А вы чего тут? - обалдело спросила бабушка, включая свет.
- Да подожди ты! - театральным шепотом недовольно сказала
Клавдия Ивановна. - Быстро выключи! мы тут дух Лермонтова вызываем.
Он уже приходил и два часа с нами говорил!
Бабушка, которая совершенно не верила в подобную чушь, не стала
подыгрывать двум спиритуалисткам. Она просто молча затушила свечи,
включила свет и сказала:
- Ступайте-ка домой, пока коменданта не позвала. Я со скрипом,
может быть, и смогу поверить, если выпью пару-тройку чарочек
беленькой, что вы можете вызвать дух Лермонтова, Чехова или
Пушкина, но чтобы они с вами, дурами, по два часа разговаривали, я
в это никогда не поверю!
Я рассказал про это Вальке, и он с удовольствием посмеялся. Мне
как-то стало сразу хорошо и спокойно. Нервозность и мрачное
настроение как рукой сняло. Ну и что, что придется пожить недели
три в стесненных условиях? Зато впереди масса новых впечатлений, а
рядом - настоящий, надежный, проверенный друг, по которому я
скучал. Скоро я разберусь, с чего вдруг судьба решила сделать такой
крутой вираж и вернуть меня в восьмидесятые, а пока можно просто
наслаждаться новыми обстоятельствами и кайфовать от всего
происходящего. Когда еще мне удастся поработать вожатым настоящем
пионерском лагере восьмидесятых?
- Ну вот, наконец-то повеселел, - Валька обрадовался и хлопнул
меня по плечу. - А то все тебе не нравилось. Да ты не переживай,
что с детьми трудно будет. Ну по первости, может быть, и тяжело,
потом втянешься, привыкнешь. Я в первую неделю тоже чуть не плакал,
хотел уже было прийти к начальнику лагеря и сказать: "Все, не могу
больше с этими обалдуями, отправляйте меня домой. То друг друга
пастой зубной измажут, то пиковую даму вызывают". А потом привык -
и нормально стало. Когда последний костер был, даже уезжать не
хотел. И пацаны с девчонками душевные, добрые оказались - галстук
мне весь исписали хорошими пожеланиями. Фотки где-то дома есть, я
потом тебе покажу. Встречались, конечно, и малость
отмороженные...
- Это какие? - настороженно поинтересовался я. Надо бы заранее
выяснить, с чем, может быть, придется столкнуться. Предупрежден -
значит, вооружен.
- У нас в прошлом году пионервожатая была, Леночка, студентка
педагогического, - начал с воодушевлением рассказывать Валька.
Видимо, соскучился по романтике лагерной жизни. Воспоминания из
него лились фонтаном. - Старалась очень, к ребятам прямо со всей
душой относилась. Зря не наказывала, не рявкала ни на кого. Иду я,
в общем, как-то мимо хозкомнаты, а оттуда рыдания. Я поначалу
внимания не особо обратил. Такое часто бывало: в первые несколько
дней даже некоторые пацаны ревели белугой, те, которые к родителям
привязаны были сильно. Даже домой просились. А потом привыкали, и
ничего. Наоборот, плакали уже, когда автобусы обратно уезжали. Но я
прислушался: кажется, взрослый человек плачет. Захожу, а она там
сидит, рыдает прямо навзрыд, горько так, безутешно. Уверена была,
что ее никто не слышит, вот и дала волю чувствам. Я ее допросил с
пристрастием, ну она и поведала мне, что есть в отряде один пацан
хулиганистый. Слушать никого не желает, дисциплину постоянно
нарушает, младших задирает. В общем, подорвал он в Леночке веру в
педагогические способности. Она даже сказала, что после смены в
институт поедет и документы заберет.