Надоедает переминаться с ноги на ногу, стоя возле туалета, решаю прислониться спиной к стене, при этом продолжаю разговаривать по айфону. Заодно зачем-то поглядываю в сторону двери, за которой рыжая скрылась несколько минут назад.
— Ты разве не в городе? — спрашивает брат.
— Гостил у предков матери.
— Хорошо, что он тебя не запер в закрытый пансионат, подальше от соблазнов.
— Издеваешься? Для Аренского старшего это было бы просто. Но если честно, здесь я находился больше по собственному желанию.
— В лесу что-то сдохло? — издевательски посмеивается братишка.
— Решил сделать доброе дело, теперь вот, как в детстве катаюсь на, — прочищаю горло, — паровозике...
Небольшая пауза все же сопровождается диким смехом Дэна, его слова становятся неразборчивыми, все, что удаётся уловить — это просьбу снять поездочку на видео.
— Веселишься? А мне не смешно, — немного обидно даже.
— Да ладно, зато впечатлений на год вперёд будет.
— Ага, прямо тошнит от новшеств.
— Не раскисай, сейчас переведу. Повеси.
— Окей.
Телефон от уха не убираю, жду, когда Ден накинет мне сверху деньжат, а тем временем вижу движущуюся фигуру колобка. Мужик такой толстый, что едва помещается в коридоре поезда.
— Слышь, краля, — дёргает он ручку от запертой двери туалета, за которой находится девушка с рыжей гривой. — Че, ты ломаешься?
«Может, ей там плохо?» — мелькает мысль, и я направляю на дверь обеспокоенный взгляд.
— Давай, выходи! — начинает он орать, — желательно за меня! — и ржет во все горло толстяк неопрятный, который смахивает своим жаргоном на бывшего заключенного. — Пойдешь? Смотри, ждать не буду.
— Эй, — решаю втиснуться в содержательный разговор между туалетной дверью и рожей, вышедшей косяком. Её обладатель смотрит на меня недовольно.
— Чего тебе?
Немного медлю с ответом, подзывая его пальцем на секретную между нами беседу.
— Там Коля с толчка не слазит, грибочки оказались недожаренными. Погоди пока с предложением руки и сердца, лады? — с весельем в глазах любуюсь мгновенному его оцепенению.
К двери он больше не липнет, отскакивает от нее, словно ошпаренный. Складки на его брюхе вибрируют, бороденка трясётся, глаза выкатываются из орбит.
— Колян, обознался. Сорян! — громко произносит типчик, чтобы воображаемый Николай слышал каждое его слово.
Я пожимаю плечами, а тот, не получив ответа, со свистом катится обратно в свою «каюту». Отлично.