Время бездарное, тлен и рассадники,
Только не пой, только не пой,
В двери стучат, это вражьи посланники,
Видно, за мной, видно, за мной.
Всё, не успел, но не стоит задумчиво
Ладить петлю, ладить петлю,
Выйду и путь освещу себе лучиком,
Свет намолю, свет намолю,
Пусть они злятся, пугают, хохочут,
Точат свой нож, точат свой нож,
Я оторвусь, я найду этой ночью
Правду и ложь, правду и ложь.
Буду бежать, без оглядки, без роздыха,
Лишь бы успеть, лишь бы успеть,
Только хватило бы силы и воздуха
Хоть бы на треть, хоть бы на треть.
В прошлом останутся грех и сомнения,
Дом и друзья, дом и друзья,
В небе увидишь ты след от парения,
Это был я, это был я…
Из дневника Киры Капутина, ученика средней школы Рабочего Посёлка.
Сегодня мама сказала, что она мне плохая мать, но зато хороший отец. А я это уже знал. Она там у себя на высоте, а только мне за неё не страшно, потому что говорит, это привычка. Я один раз пробрался на материну стройку, дождался пока все уйдут, и залез на её кран, до самой кабины дошагал, а внутрь зайти не сумел, заперто было. И только тогда я первый раз посмотрел вниз, уже с высоты. И понял, что мне тоже не страшно, нисколько. Но когда засобирался обратно к земле, руки поначалу не разжались, они были белые, как у мертвяка, и будто прилипли к железным поручням. То есть самого страха вроде и не было, если снаружи, но внутри он всё равно имелся, тайный ото всех, никак не связанный с глазами и с головой. Я потом понял почему – он у меня хоронился где-то в животе, в глубине, куда самому никак не добраться, чтобы одолеть его или чуток поубавить. Я, когда на твёрдый грунт спрыгнул, то меня отпустило, но пронесло прямо там, у первой ступеньки, ведущей на мамину верхотуру, – едва успел штаны сдёрнуть и присесть на раскиданную у рельсов щебёнку. И никакой бумаги, даже обрывка. Я тогда, помню, песочком – сгрёб ладошкой какой помельче и осторожно потёр им в заднице. До сих пор не забыл это ощущение: то ли было в этой придумке моё временное спасение, то ли опозорился перед самим же собой и перед мамой, которая мне отец и мать одновременно. Она, помню, когда я закончил первый класс, сказала, что никогда не врёт, потому что другим безотцовым мальчикам матери говорят, что папа был лётчик, но разбился. Или же утонул в подводной лодке в штормовую непогоду. А какая под водой непогода, сами подумайте! Моя же мама играть со мной не стала – просто сказала, что отца у меня не было, никогда, никакого, вообще. Так получилось. Что родила меня сама, без никого – выносила и выкормила, и так тоже бывает, когда женщина хочет мальчика. А если девочку, то без отца уже не получится, она просто не родится вообще, а если и случится, то помрёт ещё в материнском животе.