Мы успели застать. В тот момент, когда наш БТР, пробравшись через обломки временных заграждений, подкатил к Белому Дому, галкинские бойцы под восторженный рёв толпы уже выводили заточенцев из здания. Лица депутатов и примкнувших к ним из числа несогласных с головной властью членов правительства были залиты светом армейских прожекторов, направленных со стороны Москва-реки. Вице-президент, тоже освобождённый, растерянно и немного глуповато улыбаясь, делал народу ручкой. Председатель Президиума шёл ровно, стараясь держать достоинство недавнего узника, пострадавшего за весь народ сразу. Затем остановился, качнулся, попросил воды. Стал пить её жадно, работая кадыком, будто хорошо смазанным поршнем. Допив бутылку, отбросил её в сторону, прокричал стоящим вокруг:
– Граждане России, объявляю внеочередной съезд народных депутатов! Подробности завтра!
Думаю, в этот момент выпущенная на волю законодательная ветвь была ещё не в курсе той роли, какую сыграли я и Мякишев в деле освобождения Родины из-под ига захвативших её либерально настроенных капиталистов-демократов. И потому мой полковничий статус, ещё толком не успевший обрасти наградами и орденами, мог быть легко отменён вернувшими себе права народными избранниками. А уж этого мы с Адольфом никак допустить не могли.
Из дневника полковника Капутина, Первого Советника Временного Главы России. Продолжение.
Продолжаю записи, как только возникает короткий передых, а то всё категорически некогда. Никогда ещё за время, проведенное в органах, спорте, политике и раздевалке, я так не переживал, хотя, как известно, первое правило русского чекиста – «не верь, не бойся, не проси». Так вот. Не верил и не верю никому – с этим всё как-раз обстоит нормально, потому что избранной народом власти я и так никогда не доверял: известно, как её выбирает народ, кто он есть и в силу какой привычки опускает добрую волю в щель. Насчёт «не бойся» – здесь, скажу я вам, совпадает не полностью. Потому что боюсь. Но лишь одного – не успеть увидеть Родину счастливой, очищенной от наслоений и мерзот, от лишних и вредных ей людей, от подлостей неправедной власти и от разъедающего душу граждан капитала. А ещё – «не прошу», никогда. Только у Всевышнего, разве что. И у Ионыча иногда, когда Бог не сразу откликается на зов.