[10] в труппе Рудольфа Нуреева.
Лето было наполнено приключениями, большими и маленькими: я открывала для себя пейзажи и вкусы французской культуры. Немало ленивых жарких летних дней мы просто плыли по течению: слушали, как стрекочут cigales, гуляли по пыльным дорожкам за городом, ходили в гости к соседям, по пути покупали продукты. Сельская местность сама по себе была огромным праздником чувств. Урожай лаванды к концу лета наполнил воздух пьянящим ароматом. Благоухание, источаемое этим растением, пропитывало каждую клеточку тела. Доминик брала высушенную лаванду, заворачивала в лоскутки прованских тканей бледно-желтого и зеленого цвета, усыпанные силуэтами цикад, и клала в ящики с бельем – составить компанию носкам и другой одежде.
Пожалуй, не столь ароматной была наша поездка на ферму, где делали козий сыр. Я узнала, что у французов есть не только священный ритуал вкушения козьего сыра. Не менее важно купить его у правильного человека. Мои опекуны знали хорошего сыродела, и это было предметом их гордости. Они считали хозяина этой фермы лучшим производителем сыра в городе (население которого не превышало четырех тысяч человек). Впрочем, я бы все же не стала утверждать, что это ферма: здание скорее напоминало ветхую старую лачугу. Сам сыродел выглядел как типичный французский фермер: большие грубые руки с трещинами, почерневшими за годы работы в поле, морщинистое обветренное лицо и красные прожилки на щеках и на носу от многолетней привычки к утреннему ballon de rouge (бокалу красного вина). Я как наяву вижу его хижину, нагромождения деревянных ящиков и пасущихся вокруг коз и слышу запах сыра, который моя новая семья купила для домашней кладовой. Этот «превосходный» сыр был твердым, как камень, а слово «острый» на самом деле даже близко не передает его вкуса. Все равно что положить в рот ложку васаби: в ответ на это вторжение непроизвольно начинали слезиться глаза, нос в ужасе сморщивался, а в затылке покалывало. Попробовав кусочек, я содрогнулась и подумала: может быть, этот приобретенный вкус на самом деле доступен только французам.
Конец ознакомительного фрагмента.