— И я, Цезарь. — Ответил я.
— Дай-ка мне оружие, в пределах восьми монет. И одежды
какой-нибудь.
— Кха-ха… — Дядя даже ущипнул себя, проверяя, всё ли так, как он
думает. Убедившись, что это реальность, он окинул взглядом малышку
и выложил на прилавок три ножа.
— За восемь что-то из этого.
На стойке лежали три кинжала. Один из них был точь-в-точь как
мой. Щитоносец дал подержать тануки каждый из них и остановился на
варианте такого же, как и у меня. Для неё он был практически
вровень, но, учитывая, что он нужен надолго… не худший выбор.
А Рафталия была бледна, как незнамо кто. Пока они со всем
разбирались, я осматривал всё, что висело на стенах и лежало на
стойке. Я даже сумел подобрать себе меч, но экземпляр был несколько
тяжеловат, да и таких денег у меня ещё не было.
Всё таки, оружие — это одна из тех вещей, что не оставит
большинство существ мужского пола равнодушным. Я буквально пожирал
взглядом здешние мечи, но, к сожалению, позволить себе не мог ни
один. Впрочем, меня кое-что заставляло задуматься, глядя на них.
Тут будто чего-то не хватало… Топоры, щиты, сабли, обоюдоострые
мечи, любых размеров — что в одну руку, что в две… булавы, я даже
разглядел одну утреннюю звезду, но так и не понял, чего не
хватает.
Впрочем, потом.
Когда они закончили со всем, я развернулся спиной к ряду с
оружием и посмотрел на эту «парочку». Наофуми как раз присел на
корточки, оказавшись на уровне её глаз.
— Теперь, Рафталия, это твоё оружие. Я буду заставлять тебя
сражаться с монстрами. Ты понимаешь меня?
— …
Я видел лишь часть её лица, но догадаться было не так и трудно.
Она боялась. Её можно понять — всё же, она ещё ребёнок… но, Щит
считал, что так нужно. К слову, я был схожего мнения. Дрессуру
нужно начинать сразу. Чёткая расстановка кнутов и пряников.
— Тогда убей своим кинжалом…- Он распахнул плащ и показал на
один из шаров. -…эту тварь.
— Хи-и?! — Тануки отшатнулась от щита, выронив кинжал. Я тяжело
вздохнул, но на меня внимания не обратили. — Э… Н-нет.
— Это приказ.
— Нн… — Стоило ей только замотать головой, как сквозь одежду
проступил рабский знак, который, предполагаю, заставил испытать её
страшную боль. Она пыталась сдержать стон, но у неё это получалось
весьма плохо.
— От того, что ты его не режешь, хуже только тебе. Как только ты
его убьёшь, боль пройдёт.