Однако впоследствии к занятиям я относился достаточно формально, в пределах того минимума, который был необходим для сдачи зачетов и экзаменов на уровне оценки не ниже «хорошо». Иными словами, тогда я не вполне понимал, что́ изучаю и зачем.
И получилось так, что впервые интерес к праву – причем весьма и весьма осознанный – я почувствовал на четвертом курсе после лекций и семинаров Сергея Николаевича Лебедева по международному частному праву. Его же курс международного коммерческого арбитража такой интерес лишь усилил.
Почему? Мне кажется, что сыграло свою роль то, что в его рассказах и действиях было нечто необычное, увлекательное, недосказанное, завораживающее (это он умел). Он так показывал общую картину с одновременной демонстрацией отдельных деталей, что уже на уровне ощущений, интуиции хотелось разглядеть и все иные нюансы красок.
Он любил свой родной город Севастополь, свою страну, но и остальной мир интересовал его очень сильно. Мир отвечал ему взаимностью. В каком-то смысле С.Н. Лебедев был citoyen du monde. И этот его интерес, очарование иностранными правом и практикой были настолько сильны, что невольно передавались и другим.
Помню, после одного из семинаров с ним я пришел в библиотеку, а там был шкаф с полкой с иностранными книгами по международному частному праву (немного их было, но все же). Начал листать и увидел, что после лекций и семинаров понимаю в целом логику, систему изложения в них, описываемые проблемы; почувствовал, что это увлекательно.
После этого я взялся внимательно читать трехтомник Л.А. Лунца по международному частному праву. А затем серьезно принялся за дипломную работу, которую С.Н. Лебедев отметил.
Потом он поддержал меня в ходе поступления в аспирантуру по кафедре; согласился быть научным руководителем моей диссертации; пригласил преподавать на кафедре в 1996 г.; позвал докладчиком в МАК при ТПП РФ (а затем я стал докладчиком и в МКАС при ТПП РФ). Иными словами, привлекал ко многим любопытным вещам, занимающим меня отчасти и сейчас.
Разве можно после такого не быть благодарным?
И Сергей Николаевич лично меня после студенчества букве права не учил. Да и не надо было это: он всегда видел, что к чему со знаниями у тех, кто рядом.
Он был силен в ином: он наглядно показывал действиями и словами вариативность подходов к праву, а также его национальные и международные измерения. Это были уроки многоаспектности и «цветущей сложности». Помимо того, это также была сдержанная (и от этого тем более яркая) демонстрация технологии и методологии обращения с правом, равно как и четко осознанного отношения к тому делу, которым занимаешься.