Полускелеты домов
И армянское слезное небо…
1988 г.
В просветах между букв,
В расщелинах меж слов
Теряет влагу мысль,
Как кроны воробьев.
Но сердце отпечатком мезозоя
Хранимо будет в глубине небес…
Воистину:
Вначале было Сердце.
Глотаю солнечное терпкое дыханье
Балконами палаццо и дворцов
Известняком пологих крымских яйл
И глиной костромской проселочной дороги.
Струится свет Небес из мхов и из камней,
Из спектра всех частот, расплющенных в эфире,
И медленное семя, прорастая, выбрасывает лист,
Как флаг из полутемных окон сердца.
Улитка уха
Или голос женский,
Зовущий тихо.
Иногда – ребенок.
И свет, струящийся
Из-за прикрытых ставень
В начале утра.
Вот, как будто все.
Пуговицу теребя,
Между стынущих луж
При этом лавируя
Ты далека уж не только отсюда —
От окоема галактики:
Всех тех рассыпанных звезд,
Что высыхают, как брызги
В преддверии утра…
Сережки с нотами софоры
Колышет ветер поутру.
Морские чистые просторы
Аккорды первые берут.
Шопен, Рахманинов, Бетховен
То ля-бемоль, то фа-диез
Звучат в отрывках из мелодий
Под перламутра мерный плеск.
И море Черное, витийствуя, шумит…
О. Мандельштам
Как псих, обвитый простынями,
Ворочаешься и враскачку
О берег бьешься головою
Всю мощь свою, в песке растрачивая.
Мутно-печальная волна
Отхлынувшая
Никогда уж
Не будет вновь воссоздана…
Когда горел четвертый блок,
И смертный дым над ним клубился
Священник Гасица молился
За православный наш народ.
Как крепость Брестская средь ада
Ильи Пророка храм стоял,
И Пасху красную встречал
Чернобыль за его оградой.
* прот. Николай Гасица (1920 -2005) —
настоятель Свято-Ильинского храма в 1986 г.
Вечер темнеющий что-то бормочет,
Силится что-то сказать сокровенное:
Тихое-тихое, нежное- нежное
Сердцу знакомое до удивления.
Что же печалиться? – Все еще сбудется.
Господи, милостив Ты к окаянному!
Вот уж и звездочка светит, попутчица,
Выйдя навстречу закату багряному…
Жилье, почти не тронутое голосом,
Нетронутая солнцем тишина.
Как, одиночество, твои богаты гости,
Как суть вещей для них обнажена!
Здесь вписаны в пространство огороженное
Ленивый кот и флоксы, и луна,
Как атрибуты обещания неложного,
Как декорация чьего-то сна…
Очень пешка стать конем хотела,
Но пришлось ей сделаться ферзем.