Когда Герред понял, что ему не спастись, он бросился туда, где видел знамя короля, и скрестил с ним топор, повергнув островного правителя на землю. Возможно, там бы Альвиг и погиб, но прежде чем Огнебородый успел нанести смертельный удар, Ормвальд дважды поразил его из лука, а Рутгар подоспел на помощь тестю и оттеснил опасного врага. Герред погиб от его руки – ослабевший, раненный и истекающий кровью, но до сих пор Рутгар не перестал похваляться, что победил его в честном бою.
Торас хотел бы загнать эти слова обратно королевскому зятю в глотку вместе с острой сталью, и хорошо бы тоже в поединке. Год назад Халладен мог сражаться против островного короля плечом к плечу с родичем, теперь же он должен был найти союзников или разделить судьбу Герреда, выступив в одиночку. Потому-то и надеялся на успех Хоргаля в Деусе и собственное красноречие при дворе у хонтэйского герцога.
«О, Кэрла крепки твои стены и мужественны защитники. Навсегда растворились во тьме веков времена, когда кровожадные дикари осмеливались подойти к твоим вратам, когда дерзали бросить вызов Великому Герцогу и его отважным рыцарям. Лишь единожды склонялась ты, гордая столица, пред захватчиками, но тогда вел их сам Халлад Череполом, не ведающий поражений. Ныне же нет такого врага, какой мог бы устрашить тебя, ты – неприступная твердыня, ты – столица Северной Империи, и будешь ею до скончания времен».
Поначалу путешествие показалось спутникам Тораса легкой прогулкой – после шторма наступило обычное для осени затишье, и ветер едва различимо шелестел в листьях, освежая лица всадников приятной прохладой. Воины ехали налегке, перешучиваясь и вспоминая былые походы, где все было ясно, не то, что теперь, когда они едут в Хонтэ, даже не зная, зачем. Для визита к герцогу свита Халладена была слишком мала, для сражения – и того меньше, разве что граф хотел посетить соседские владения тайно, с одному ему известной целью, однако эта догадка уязвляла гордость рыцарей, готовых заподозрить господина в недоверии им.
Граф слышал их разговоры, и оттого сам мрачнел. Впрочем, скажи он им, зачем отправился в эту поездку, недовольство рыцарей только возросло бы: ко двору герцога и всего с двадцатью воинами, когда должно не меньше, чем с тремя сотнями! Разъяснять им, что времени собирать эти три сотни у него нет, Торас не хотел. Да и вряд ли воины сумеют понять, отчего он так торопится, что готов поступиться величием и прибыть к Хонтину как простой странник, а не равный владыка.