Сашка Приходько со специальным образованием, дорожник. Работал мастером, так еще и не такие фортеля с техникой приходилось выделывать. Вытащили ЗИЛ, проехали на делянку, погрузили выкопанные кедры. Назад застряли в той же болотине, перед самой дорогой твёрдой. Тут уже и трос не помогает, сели по уши. Пришлось идти в деревню за трактором. ТТ-4 прибежал живо, тракторист как раз собирался в лес, зацепил центральным тросом, выволок. Что дальше делать? В деляну больше не попасть, а посадочный материал надо. Заработок у городских срывается, заработок у лесничества вот-вот уплывёт. Решение лесничего было неожиданным, но логичным.
– Копайте вокруг деревни, по сбок дорог.
– Никто не погонит? Не пожалуется?
– Ты ж сам лесничий, знаешь. Кто тут погонит, когда лесничий в такой деревне самый старший начальник.
Так началась эта эпопея в Кедровом, растянувшаяся на год. Она до боли напоминала лесные алтайские будни, которые уже начали уплывать в прошлое. Летнее тепло и летние вечера с красным закатом, тишина в пустой деревне. Осенняя грязь и сырость в избе. И опять лютые морозы в ясном небе января. Ездили двое лесничих по очереди, неделя один, неделя другой. Один лесничий Городского, второй помощник Базайского, но уже и. о. Жили, как водится во всех лесхозах, за стеной лесничества в двухквартирном бараке. Тут же во дворе типа летней кухни, которая бытовкой для лесников служила. Железная печка и большущий стол, тусклая лампочка под потолком, нары вдоль стены. Летом она служила жильём одинокому лесничему, не любящему пивной дух и пьяный ор по вечерам. Костяк заготовителей посадочного материала состоял из лесников, механизаторы все были с участков УЗС. В какой-то период на усиление и рабочих с участков присылали по паре человек… за нарушение трудовой дисциплины. Оказалась эта лесная командировка штрафной.
Тайга, которая лежала рядом с местами родными для отца, была совсем не похожа на горные кедрачи Алтая. Но что-то неуловимо знакомое угадывалось и в ней. Кедры росли куртинами на влажных местах, перемежались еловым лесом. Ели были такими большими, что вызывали внутреннее подспудное уважение. Привезённые соседу сухие баланы были такими длинными, что впору и кедрам, а диаметр не меньше 72 см. Лесники топились всякими щепками, готовя на костре, а часто, ленясь, не готовили вовсе. Электрочайник кипел быстро, чай и кофе заваривалось в кружках, а бутерброды готовились из свежего хлеба. Такой хлеб не требовал вообще ничего к себе, можно было есть в охотку просто так. С наступлением осенней мороси всё-таки пришлось избу протапливать, да и работа стала заставлять плотно есть вечером. Домашние припасы уже не выручали, становилось всё голоднее. Тушёнка из пожарных запасов, лапша, купленная в магазине, да домашняя картошка, которую стал привозить по очереди.