Ламсдорф не стерпел и улыбнулся.
– Петр Аркадьевич, под властью вы кого имеете в виду? – поинтересовался он.
– Естественно, Правительство, – ответил тот. – Наше Правительство напугано социалистами и заражено идеями искательства. Однако оно ищет не там, где надо. Скажите, почему мы шарахаемся от земства, как черт от ладана? Земщина – это исконно русское начало, которое может связать по-настоящему преданных земле людей с государственной властью. Именно на земщину необходимо возложить часть государственных обязанностей перед русским народом.
При этих словах Столыпина Ламсдорф энергично запротестовал.
– Петр Аркадьевич, извините, но вы не правы! Вы, наверное, наслышаны о господине Герцене и его скандальных статьях? Насколько я понимаю, он тоже утверждает, что община спасла русский народ от монгольского варварства и спасет от императорской цивилизации. Позвольте спросить вас, разве земщина, о которой вы говорите, не является общиной?
– Нет, милостивый сударь, не является! Я знаком с идеями господина Герцена. Община, о которой поведал нам Герцен, должна представлять собой зародыш коллективной хозяйственности и административной деятельности. Герцен здесь стоит на позициях славянофилов и социалистов. Земство – это иное понятие…
– Любезный Петр Аркадьевич, – мягко прервал Столыпина Ламсдорф, – тем не менее, все, что вы говорите, похоже на либерализм, против которого вы выступаете…
– Нет! Нет! И нет!.. – горячо возразил Столыпин. – Либералы отрицают самодержавие. И в этом главный их порок! Они настаивают на национализации земли и не хотят видеть в этом гибельность для России. Земщина предусматривает помощь крестьянскому землевладению, в особенности трудолюбивому, коих мы называем солью земли русской, освобождение от стесняющих его условий и в первую очередь дать ему землю в неотъемлемую и наследственную собственность!
Ламсдорф с неподдельным сожалением вздохнул.
– Но государь на это никогда не пойдет, – сказал он. – Его не поймут…
– Кто не поймет? – спросил Столыпин и с неподдельным удивлением взглянул на Ламсдорфа. – Те, кто больше живут в Европе, чем в России? Если мы хотим сохранить самодержавие и сделать Россию еще более могущественной, мы обязаны убедить государя в пользе земщины!
Только теперь Ламсдорф понял причину приезда Столыпина к нему. Но, чтобы еще более убедиться в своей догадке, спросил.