Зарисовки. О детях для мудрых взрослых - страница 4

Пожалуй, всё. А дальше каждый возьмёт, что возьмёт.

– Чья это у нас девочка такая хорошенькая?

– Я мамина, – и через паузу добавила, – и папина. А ты чья?

– Я тоже мамина, но уже не папина, – вздохнула я.

– А я еще бабушкина и дедушкина, – похвасталась малышка. – А ты?

– Нет, я уже не бабушкина и не дедушкина, к сожалению.

– Почему?

Я замялась. Как бы ей помягче и понятнее объяснить. Маленькая ведь совсем.

– Они уехали очень далеко.

– В другой город?

– Нет, на небо.

Девчушка задрала голову, с сомнением разглядывая лазурную июльскую синь. Потом припомнила что-то и огорошила вопросом:

– УмерлИ?

– Умерли, – подтвердила я. – А ты откуда знаешь про умерших?

– У нас кот Мишанька умЕр, мама сказала – ушел на небо. А вдруг они на тебя сверху упадут? Наш Мишанька упал, только ма-а-аленький стал, совсем котеночек. Мама говорит, он там переродился. Вдруг твои бабушка с дедушкой и с папой переродятся и с неба к тебе упадут, маленькие.

Фантазия у неё заработала:

– Ты будешь их нянчить, молочка давать из сосочки.

– Очень может быть, – подумала я. – Родится внучок или внучка с душой моих ушедших родственников, буду с удовольствием нянчить.

А кроха уже активно развивала свою мысль. В дело пошли памперсы, игрушки.

– А если они слушаться не будут, ты их будешь наказывать? – поинтересовалась фантазерка.

– Нет, конечно.

– Почему?

– Ну, они-то меня не наказывали.

– Никогда – никогда?

– Никогда – никогда.

– Ты что никогда не баловалась?

– Баловалась, конечно, – засмеялась я, – но они терпеливые очень были, как-то без наказаний со мной договаривались.

– А какими словами? – недоверчиво поинтересовалась девчушка.

– Разными.

– Ну, какими именно, – настаивала она.

– Не помню я. А тебе зачем?

– А вот зачем. Я их маме с бабушкой скажу, чтобы он со мной договаривались, – победно заявила догада.

– Хорошо, я постараюсь вспомнить и в следующий раз тебе обязательно скажу.

– А ты не забудешь? Бабушка вот все забывает. Мне очень нужно. Ладно?

– Ладно.

И она побежала по своим важным, интересным делам, а я осталась со взрослыми, скучными.

– Ты что тут делаешь?

Две завернутые внутрь лапки, пуговка пупа на барабанчике живота, кнопка обгоревшего носика, васильковые любопытные глазенки, панамка набекрень.

– Слушаю.

– Кого?

– Всех.

– Тут же нет никого.

– А ты?