Тишина. До таких мест мало кто добирается и из разумных, неразумных я тут еще не встречал. Много кинематографа было просмотрено, однако (и тут можно посмеяться) я так и не убил ни одного чертового зомби! «Как же так» – Спросил бы кто-нибудь из вас, если б мог. А я расскажу и дело тут совсем не в моих наклонностях пацифизма, как, наверное, уже все поняли, а в голосах
Около пяти лет назад я начал слышать свои мысли и не свои тоже. Да, бывает и такое. Мои мысли начали вести беседы с не моими, а потом это перерастало в спор. Достаточно забавно, если это происходит не с вами. Однако скоро, очень скоро, я перестал осознавать, где в этом беспорядочном наборе слов мои. Диагноз простой – шизофрения. Простой для тех, кто про это читает и очень сложный для тех, кто переживает подобное на собственной шкуре. Тогда то и случилось оно. Или не случилось. Мне сложно теперь у кого-либо спросить.
Это убивает меня больше всего. Не хватает духу поднести пистолет к виску, понимаете? Больше всего страшит не апокалипсис и не то, что происходит сейчас. А то, что оно не происходит нигде. Возможно, когда я убегал в глушь – я убегал на глазах вполне себе здоровых людей? А может не убегал вовсе? Я где-то в мягкой комнате, под надзором и скованный? Неизвестность пугает меня больше всего. Но, сейчас я тот, кем я себя вижу. Я охотник в центре ада. У меня есть автомат, которым часто стреляю в «молоко» и свежее мясо из леса, а быть может и от санитаров, кто его знает?
В общем, если ты читаешь это. Если ты нашел это где-то в лесу, руинах или в одной из разорванных стен психушки – выпей за меня портвейн. Господи, как же хочется портвейна.
Жизнь нашего подъезда ничуть не поменялась с приходом этих монстров. Как мы друг друга ненавидели – так это и продолжается, по сей день. Единственная разница между «тогда» и «сейчас» – это то, что сейчас всякий пришедший за солью посылается ко всем чертям, а именно на улицу.
Дверь у нас очень хорошая. Железная, почти танковая. Нас спасло то, что когда электричество кончилось – наша старая советская дверь запиралась дополнительно на ключ и каким-то чудом ключи эти в числе двух экземпляров не потерялись у многочисленных вахтеров – пропоиц. Один из них хранится у меня. Я что-то вроде хранителя врат, который по велению собственных прихотей может уничтожить маленький мир, состоящий из злобных, плюющихся ядом выживших. С такой дилеммой мне приходится сражаться каждый день. Так как вера в момент подобных событий крепнет с каждым прожитым часом – теперь я всерьез раздумываю: грехом является то, что я так и не открыл дверь, тем самым противясь замыслу Господнему, или же то, что я думаю о таком и кучка озверевших соседей – это и есть несколько Адамов и Ев? Может мы Ноев Ковчег. Тогда почему именно мы?