– Я восхищена тем, как живут в столице, – говорила она, – там совсем другая жизнь, отличная от нашей. Но все же душа моя тяготеет к Маруанасу и Кордобе. Я выросла в тех краях. И мне тоскливо здесь, несмотря на всю красоту здешних мест. Доселе, я видела море лишь на картинах, а моё воображение не раз рисовало его на холсте, безусловно, оно очаровало меня и верно я уже не смогу жить без него.
Даниэль весь вечер не сводил взгляд с Виктории, он внимал каждому её слову. Это не ускользнуло от взора донны Франчески, которая по окончании ужина лукаво отметила:
– Вижу, Даниэль, Вы усомнились в правильности, сделанного вами выбора.
Даниэль нисколько не смутился данным замечанием и сделал вид, что не понял, о чем говорит эта старуха.
После этого, донна Франческа со своим сыном покинули особняк ди Кальенте, а Рамира, сославшись на усталость, отправилась в свою спальню, Виктория и Даниэль остались одни в гостиной. Они сидели на диване напротив камина.
– Хотела поблагодарить Вас за то, что сказали «нет» коммодору за меня, право, мне было бы неловко отказывать ему! – проговорила в полголоса Виктория.
Даниэль своей рукой, как бы случайно коснулся руки Виктории.
– Надеюсь, что мне Вы не откажите в утренней прогулке по побережью моря?
Губ Виктории коснулась улыбка, она ничего не ответила, встала и направилась в свою спальню, трепеща от нахлынувших чувств.
– Это да? – крикнул ей в след Даниэль.
Не оборачиваясь, она кивнула.
Когда девушка вошла в свою спальню, её ожидала Рамира, которая сидела в кресле в дальнем углу комнаты.
– Я хотела поговорить с тобой. – сказала она.
Лицо Виктории залил румянец, отчего-то ей стало стыдно за себя, за свои чувства и она уже готова была упасть в ноги Рамиры и просить прощения, но когда Рамира улыбнулась ей, Виктория немного успокоилась, отогнав от себя свои порочные мысли.
– Тебе понравился коммодор? – неожиданно спросила она.
Виктория замешкалась. Она отвернулась от Рамиры, не зная, как ей ответить.
– Я не хочу давить на тебя, – продолжила Рамира, – но тебе пора подумать о замужестве, а коммодор холост, при этом не дурен собой, неприлично богат…
Виктория повернулась лицом к мачехе, осознавая, что сегодняшний ужин стал смотринами.
– Не хочу обидеть Вас, маменька, но пока я не готова для замужества, кроме того, это должен быть любимый мне человек.