Неожиданно раздавшийся громкий звонок внутриминистерской связи прервал эйфорию. Звонил замминистра, бывший военный, человек прямой, отношения с которым у Клещёва как-то сразу не заладились.
– Ну что, – раздался по-военному требовательный голос зампреда, – что… там… где материалы по Кубе, и вообще, кто-нибудь следит у Вас… там за исполнительской дисциплиной?
Мат в устах крупного руководителя даже не воспринимался в качестве брани, это был нормальный стиль общения с подчинёнными, где нецензурные выражения рассматривались всеми как связки слов или, на худой конец, предлоги.
– Извините, но кому Вы поручали готовить материалы, – осмелился спросить Иван Николаевич, о чём тут же пожалел.
– Вы там… что, спите, что ли, не знаете, кто чем занимается? Да мне… через час надо на Старую площадь с докладом, уже… по вертушке звонили! Вы владеете вопросом или нет?
– В целом – да, – заикаясь, ответил Клещёв, но Кубой у нас занимается другое подразделение, я же…
– Нам не нужны в министерстве люди, знающие в целом, нам нужны компетентные специалисты. Жду материалы через десять минут, – проорала трубка, за чем последовали короткие гудки.
Вот сволочь, весь обед испортил, подумал, вскакивая с удобного кресла, Клещёв, и сразу рванул в столовую. Только там он мог ещё успеть поймать сотрудника из сводной группы, занимавшегося этим регионом. «Сводник» напрямую ему не подчинялся, но в данной ситуации это уже было не важно – искать второго зама, чтобы соблюсти субординацию, не было времени.
А время истекало, сердцe глухо стучало, виски вдруг сдавило, а на лбу у Ивана Николаевича выступила хорошо ему знакомая испарина, говорившая о том, что почва начинает уходить из-под ног. Мигом взлетев на 9-й этаж, где находилась министерская столовая, он к своему великому облегчению увидел того самого исполнителя, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор. К счастью, он ещё не успел подойти к кассе и заплатить за обед, иначе вытащить спеца из столовой не было бы никакой возможности. Быстро объяснив тому ситуацию, Иван Николаевич не был особенно изумлён, когда услышал в ответ, что все документы уже с утра находятся в приёмной у замминистра, и что он лично докладывал об этом своему непосредственному начальнику.
Складывавшаяся ситуация была вполне закономерной: все знали свойство зарвавшегося руководителя мгновенно забывать сказанное как им, так и ему, а также терять материалы прямо на своём столе. Поэтому главной задачей лиц подчинённых было вручить заму документ в самый последний момент, в нужном месте и в нужное время, что представляло собой особое искусство. Очевидно, секретарша либо придерживала документацию до момента выезда своего шефа на столь важную встречу, либо последний просто забыл, где они лежали. Оставалось позвонить милейшей Клавдии Ивановне и напомнить о прозвучавшем пожелании. Главное же должно было произойти потом – как правило, вернувшись со Старой Площади, начальствующий оратор, развалясь в кресле, долго рассказывал о состоявшейся беседе с одним из кураторов министерства в ЦК, расписывая свой талант повернуть разговор в выгодном направлении. Какая стояла за этим всеобщая нервотрёпка, знало всё министерство.