– Да хрен его знает. Мало ли что было до революции…
Вот только революции они подразумевали разные.
– Попали же мы с тобой в переплет, – неожиданно произнес двойник. А затем громко ответил Сильфии:
– Извини, милая. Я не могу предать товарищей. Ты ведь их всех умертвишь.
– Какое тебе дело до них, лю…
Фаворитка не договорила. Резкой злобной скороговоркой застучал башенный пулемет, и трассирующая очередь ударила сначала в прекрасную грудь утопленницы, а затем в ее кавалеров.
– Дави!!! – хрипло взвыл в переговорном устройстве голос двойника, а безжалостный свинец ударил по свите. Когда, сухо щелкнув, пулемет замолк, вся прислуга Сильфии была вторично мертва.
– Делов-то, оказывается, всего ничего! – весело подытожил лейтенант. Он не видел, как поднялась раздавленная танком Сильфия и, недобро улыбнувшись, начертила в воздухе магический знак. Вспыхнувший и угасший. Почти сразу же из всех озер, луж и ручьев, в обилии рассыпанных по танкодрому, поднялись мертвецы. Все когда-то утонувшие или утопленные: изъеденные раками скелеты и неразлагающиеся солдаты чернокнижницы, призванные ее властью обитатели окрестных кладбищ и исчезнувшие вчера горожане. И не было числа восставшим из ада, и снова ужас обуял сердца танкистов.
– Задраить люки! К бою! – неутомимый двойник не желал сдаваться. – Осколочно-фугасным, по ожившим трупам – огонь!!!
И первым выстрелил по бредущим утопленникам. Огромный огненный язык вырвался из длинного хобота 120-мм пушки «Леклерка», и последовавший за ним взрыв подбросил в воздух несколько мертвецов. Грохот пушечного выстрела и задорные слова команды придали недостающей уверенности товарищам Мишеля. Вскоре сорок танков уже с истинно французской отвагой бились огнем и гусеницами с полчищем ожившей нечисти. Утопленники бросались на башни, палили по ним из старинных ружей и немецких автоматов, изъеденных ржавчиной и покрытых водорослями, пытались рвать танки руками и зубами, били их чем попало – но броня терпела все. Лишь кавалеры смогли уничтожить несколько машин своими пистолетами и шпагами, пробивавшими и разрубающими даже многосантиметровую броню.
Но маркизу лейтенант отстрелил половину туловища удачным выстрелом, а д`Эвтанази разорвало еще чьим-то снарядом. Хотя, в целом, танкисты экономили боеприпасы. Мишель по радиостанции объяснил всем, как драться пушкой, и многотонные дубины завращались над корпусами «Леклерков», перешибая нападавших почти пополам. Довершали дело стальные гусеницы.