– Эта рыжая такса снова здесь? – сморщив свой милый носик, Ли подбросила монетку вверх, но она, падая, зависла в воздухе в двух сантиметрах от ее ладони.
– Почему у вас такая взаимная неприязнь к друг другу? Я думаю, вы бы отлично смотрелись вдвоём и еще каким-нибудь пареньком… – ехидно улыбнулся Люцифер, отчего его глаза стали уже.
– Я предпочитаю быть одна и сверху, – улыбнулась Лилит, поднимая брови вверх.
– Тебе бы любовника завести, а то ты так совсем пропадешь на работе, – допил свой бокал он, закидывая ноги на стол.
– Мне и так хорошо! – шепнула девушка, подойдя к нему сзади. – Ад лучше любого любовника, имеет по самое не хочу… – Люцифер довольно расплылся в улыбке, и притянул Лилит к себе.
– Поэтому я тебя и выбрал… – глаза его загорелись, и он отпустил ее, – монетку мою верни! – сказал он вслед уходящей Лилит.
Девушка бросила ему монетку, а Люцифер, поймав ее, стал вертеть в воздухе.
***
Дни шли обыденно. Изабелла просиживала дома на диване целые сутки, изредка подходя к холодильнику, чтобы перекусить. Она уже изучила всю телепрограмму, и с чувством угнетенности наблюдала, как самцы розового фламинго ухаживают за самкой. Голос за кадром стал что-то рассказывать, но девушка не выдержала и выключила телевизор.
– Да-а пошли вы… Всем бы только сунуть, да вынуть… – буркнула она, вскакивая с дивана и подходя к домашнему мини-бару.
Налив себе немного виски, выпив его залпом, и сморщив лицо от крепости и горького привкуса сильного алкоголя, Изабелла бросила бокал в стену, и громко закричала.
– А-а-а-а! – это была та эмоциональная встряска, которая ей была нужна, чтобы хоть как-то оклематься.
Внутренняя обстановка дома ее угнетала еще больше, чем что-либо другое, поэтому, надев свободные черные спортивные штаны, девушка накинула на себя куртку из непромокаемой ткани цвета хаки, и, прихватив с собой пару сотен долларов, вышла из дома, надевая на голову капюшон.
В парке на лавочках сидели прохожие или влюбленные парочки, а мимо нее пробегали люди с наушниками в ушах, слушая музыку. Изабелла шла, опустив голову и смотря себе под ноги, засунув руки в карманы от прохладного воздуха.
Совесть, ни на минуту не оставляя девушку, грызла ее душу, словно мышь, с каждым мизерным кусочком отламывая последние хорошие качества в ней.
Странное чувство, помимо совести, гложило ее, похожее на что-то живое. Оно медленно, словно червь, шевелилось в груди, присасываясь к трепещущему сердцу, и выпивая из него последние капли жизни.