– За чтение не посадишь под замок, – ответил на это дознаватель, – можно лишь взять под собственный контроль, чтобы свободомыслие не распространялось дальше очерченного круга.
Я все же решилась посмотреть на владыку, а он в этот миг бросил задумчивый взгляд на меня. Быстро опустив глаза, продолжила перебирать в уме княжества.
– Контроль – это хорошо. Как раз твой круг обязанностей. Месяца должно хватить. Разберешься с тем, что вызывает большее беспокойство?
– Как всегда, – с ленцой протянул Зверь и с намеком добавил: – Стоило ли озарять сиятельным присутствием такое скромное и заброшенное жилище?
– Стоило, – коротко ответил император и поднялся. – Не провожай, лучше потрать время, чтобы снять наконец эту защиту.
Он величественно покинул комнату, а затем и дом своего кузена, оставив в моей душе трепет, рожденный его появлением.
Стих гул захлопнувшейся двери, а мы так и не обменялись ни единым словом. Я приходила в себя, а Зверь… Он просто сидел, молчал и гладил мои волосы. Ладонь поднималась вверх, подхватывала густую прядь и сжималась в кулак, медленно скользила вниз, потом снова вверх, пальцы распрямлялись и проходили сквозь волосы, разделяя их ровными бороздками, затем опять вверх.
– О какой защите он говорил? – не выдержала я этой тишины.
Его взгляд медленно сфокусировался на моем лице, затем скользнул ниже, к губам, и Кериас ответил:
– О той, что внутри дома. – Он указал рукой в сторону, точно демонстрируя, вон же она – защита, и улыбнулся, вымолвив: – Как странно.
– Что странно? – Я попыталась слезть с его колен, но ощутила ту самую невидимую ленту, которая крепко привязала меня к нему. – Отпустите, больше нет надобности держать.
Его улыбка стала дразнящей, навевая мысли о чем-то тягучем, сладком, и снова вспомнился шоколад.
– Что это первое, о чем ты спросила, – о защите. И так всегда, Мышка. Молчишь, думаешь о своем, не досаждаешь пустой болтовней и не смотришь на императора, который смотрит на тебя. Ты странная.
– Я странная?!
– Беда красивой женщины в чем, Мышка?
Он меня с ума сведет своей манерой разговора.
– В ней самой, – ответил дознаватель. – Со скромной неприметной библиотекаршей другие мужчины не хотят сделать вот этого.
Резкий рывок, и я уже лежу на столе, а сыщик нависает надо мной.
И слова не успела вымолвить, как он остервенело впился в мои губы бешеным, жадным, почти грубым поцелуем.