– То есть?
– Целовать ты не стала, потери не восполнила, а теперь еще прогнала моих служанок. Иди, Мышка, а девушки пускай вернутся.
Я пропустила указание мимо ушей, схватила компресс и вновь окунула в воду, а потом, толком не отжав, бросила на раскаленный лоб сыщика.
Он сжал зубы, а по лицу потекли капли воды.
– Извини. – Совесть всколыхнулась, когда Зверь не ответил в обычной насмешливой манере и глаз не открыл. Схватив полотенце, бережно отерла его лицо, запоздало сообразив, что при такой температуре даже прикосновение махровой ткани ощущается, как касание наждачной бумаги. – Я ведь не могла знать, что браслет вытягивает силы, а благодарность в виде поцелуя – это не очередная издевка.
Кериас глаз не открыл да еще и голову от меня отвернул.
Что за характер!
– Я была не права.
Решившись, даже легонько погладила его по щеке.
– Ты… вы пошли на риск, разрушив печать императора, и наложили на меня защиту, стоило отблагодарить так, как вы просили. Хотя вы обычно не просите, сами целуете без разрешения. Могли бы и в этот раз…
– Не мог. – Зверь повернул голову и чуть приоткрыл глаза. Такой вот, взлохмаченный и прищурившийся, он напоминал большого ленивого кота, хотя я и понимала, что это проявление вовсе не лени, а редкого для дознавателя физического недомогания.
– Целовать нужно добровольно?
Он промолчал, значит, угадала.
– Давайте сейчас поцелую.
– Не надо.
Какой же гордый!
– Надо, если поможет. Тогда и доктора не придется вызывать, разве нет?
– Сказал, не надо. Кыш из моей комнаты, Мышка. Спрячься в норку.
– Наглец и грубиян! Сейчас поцелую, приготовьтесь.
– К чему готовиться? Не умеешь целоваться, не берись. Позови девочек.
– То есть вам все равно, кто целовать будет?
– Силу пропускает через себя тот, кому она отдана, часть поглощает защита, часть возвращается, – отрезал сыщик, – это логично и понятно любому, кхм, любому другому. От помощи девочек мне легче, Мышка, а от тебя голова болит сильнее, и ты забываешь про компресс.
– Ой.
Быстро сменила компресс.
– Тело тоже горит, – с намеком сказал дознаватель, – поэтому слезь уже с покрывала и верни ту милашку с губкой. Сомневаюсь, будто ты сможешь обтереть меня и не умереть от стыда.
– Как ваша любовница, я должна ее сегодня же уволить. Разве вы не настаивали на правдоподобном исполнении роли? Но если она вам так понравилась, давайте оставим, пусть обтирает в любое удобное время. Я остаюсь только потому, что меня совесть мучает. Вот верну долг и пойду.