– А кто он такой? Ну, главный дознаватель. Очень странный, даже не знаю, как сказать…
– А лучше никак не говори и никому, – вдруг склонился ко мне собеседник. – Целее будешь.
Это мне сейчас показалось или начальник приблизительно догадался о методах допроса?
– То есть?
– Он родственник императора. Кровный!
У меня зашлось сердце и голова закружилась.
– Понимаешь, что это значит?
– Н-не совсем.
– А я понимаю, хорошо понимаю. – Директор вдруг заметался по кабинету, потом замер, запустив пальцы в волосы и бормоча: – Но где искать замену в срочном порядке? Ведь не возьмешь абы кого. А этот… Ну ничего же не предвещало! Теперь если в горло вцепится, не выпустит.
О чем он сейчас?
Начальник снова принялся мерить шагами кабинет, демонстрируя высшую степень нервозности, а потом резко остановился, очевидно приняв решение.
– Извини, – начало следующей фразы мне сразу не понравилось, – но тебе уже сейчас лучше приступить к поиску новой работы.
Я ослышалась?
– Простите?
– Ты стала свидетельницей убийства, и теперь начнутся неприятности.
– Из-за меня? Но я же ничего не сделала!
– Понимаю, но и ты меня пойми. Взгляни только, что происходит.
Он подошел к круглому окошку на уровне головы, которое выходило в главный зал, а я послушно встала рядом, глядя на толпу посетителей. Сегодня в библиотеке было не протолкнуться. Некоторые из визитеров делали вид, что ищут какие-то книги, а другие даже не притворялись, кружа возле старой арки и пытаясь все там хорошенько рассмотреть.
Директор распахнул окошко и громко крикнул:
– Запрещается трогать старинную мозаику!
Любитель своеобразных сувениров тут же перестал ковырять ровный круг на полу под аркой.
– Что за люди пошли? – покачал головой начальник, и я с ним молча согласилась. – Только ночью на этом месте человек погиб, а сегодня поналетело воронье сувениров собрать на память.
– Простите, – попробовала вернуться к моему вопросу, – не могу понять, чего вы опасаетесь? Как все это может повлиять на мою работу?
– Не это. На твою работу повлияет родственник императора.
– Но…
– Ты о нем прежде слышала?
– Нет.
– Так послушай сейчас. Он хищник, и как в любом хищнике, в нем сильно желание ловить добычу, а потом рвать ее на части. Жестокий подонок.
Я покраснела, поскольку никогда не слышала, чтобы директор так выражался.
– Зверь обычно не тратит на допросы дольше трех минут. Припирает к стенке, находит уязвимое место и давит, давит на него, пока не взмолишься о пощаде, не запутаешься и не раскроешь все карты. Он быстро разбирается в человеке, и для этого все приемы хороши: запугивание, шок, растерянность.