Кажется, это и есть та самая Кобра. Капитолина Григорьевна.
— А ведь с вас, Александр, спрос будет особый, — добавила
учительница.
Интересно, почему это.
— Капитолина Григорьевна, мне, как советскому человеку,
воспитанному в духе коллективизма, совершенно непонятно «особое
отношение» на экзамене, — сказал я.
— Как это? Всё-таки испугались поступать на физмат? — удивилась
Кобра.
Пафос и ирония в моих словах нисколько её не смутили. Зато
одноклассники начали удивлённо перешёптываться.
— Садитесь, — приказала Кобра, решив больше не тратить время. —
Сегодняшняя тема урока… Открываем тетрадки и записываем, вас,
Горохов, тоже касается…
На этом уроке класс вёл себя удивительно тихо, беспрекословно
выполняя все требования Кобры. Я тоже не осмелился в открытую
перешёптываться с Варей, ограничился запиской.
«Подскажи, к кому насчёт ВИА подойти»
Варя оторвалась на секунду от упражнения, задумчиво посмотрела
на меня, а потом стрельнула глазами на Кобру.
Ох. Немножко неожиданно. Вот уж кто точно не разрешит играть
хеви-метал в стенах её школы. Ладно, попробовать всё равно
надо.
Я дождался конца урока, сосредоточившись на задачках по алгебре,
а после звонка подошёл к Кобре.
— Решили всё-таки взять дополнительные занятия, Александр? — не
отрывая взгляда от своей писанины, спросила учительница. —
Похвальное стремление.
— Кхм… Нет, я по другому вопросу, — сказал я. — Хочу собрать
вокально-инструментальный ансамбль.
Капитолина Григорьевна даже отложила ручку. Глянула строго
поверх очков.
— Ансамбль? — переспросила она.
— Вокально-инструментальный, — сказал я.
Учительница поправила очки, почесала кончик носа, задумчиво
хмыкнула.
— Знаете, Александр, это очень неожиданный вопрос. Особенно от
вас, вы же всегда были физиком, а не лириком, — сказала она. — Но
запрещать я, конечно, не могу, к тому же у нас уже третий год нет
школьного ансамбля. Даже на конкурс самодеятельности отправлять
некого.
Я внимательно слушал каждое слово.
— Вот только ансамблю нужен руководитель, а Иван Данилыч в
прошлом году вышел на пенсию… Надо подумать, — сказала она. — Если
кто-то из учителей согласится…
— Учитель пения? — хмыкнул я, снова вспоминая знаменитую
песню.
Кобра фыркнула.
— Это вряд ли… — пробормотала она, не вдаваясь в
подробности.
Понятно, музыкант или бухает по-чёрному, или кладёт болт на
трудовые обязанности. А может, и то, и другое одновременно.