- У вас краска вот тут, - я дотронулся до кончика носа. Полина рассмеялась, стирая розовое пятнышко. Быстро же мы привыкли друг к другу! Или это просто потому, что она была такой благодарной за мою доброту и легкой на подъем?
Легкость. Мне сейчас тоже было легко. Кто бы ни забрался в хранилище академии, чем бы это ни грозило, у нас впереди целое лето. Солнце, река, цветы и отдых.
- Как вам? – спросила Полина и указала на одну из птиц. – Это ведь традиционная роспись? Я видела на одном из домов, когда нас с Кирой везли на невольничий рынок.
Свет будто бы померк. Утром они с дочерью были рабами, неделю назад они попали в другой мир, и этого не стереть вот так, запросто. Это будет всплывать в страшных снах – и они проснутся, но сон не закончится.
«Их надо вернуть обратно, - с неожиданной острой горечью подумал я. – Дома им будет лучше, потому что это дом».
- Красиво, - одобрил я. Птицы действительно были нашими – жевойенская роспись прославила королевство на весь мир своими тонкими линиями и яркими красками. – Вы в самом деле замечательная художница, Полина.
Она улыбнулась в ответ. Кира дорисовала цветок – обычный, как рисуют дети. Турген добавил цветку два синих лепестка и отошел в сторонку, оценивая работу.
- Ну вот, - одобрительно произнес мальчик с видом знатока живописи. – Теперь ничего не видно. Дядя Джейми, а ты можешь сделать так, чтобы у почтальона была шишка на носу?
- Это еще зачем? – удивился я. Почтальон был той еще шишкой на ровном месте, ему до всего было дело, но я никогда и никого не стал бы уродовать.
- Чтоб он его не совал, куда не надо! – возмущенно заявил Турген. – Мы и сами не знали, куда деваться, а он еще хохочет! Дядя Джейми, а Кира заговорит когда-нибудь?
Девочка со вздохом прильнула к матери. Полина погладила ее по голове, и в этом простом жесте было столько тепла и любви, что я невольно залюбовался ими – в очередной раз. Когда ты боевой маг, мимо тебя часто проходят простые и очень важные вещи.
Я вспомнил, как однажды вернулся домой, в нашу старую квартиру. Элейна держала Джека на руках – они стояли у окна, выходящего в сад, и рассматривали красногрудую птицу, которая опустилась на ветку. Элейна негромко говорила: «Смотри, Джеки, птичка!» - а сын улыбался, лопотал что-то на своем младенческом языке, и их фигуры, озаренные вечерним светом, казались сошедшими с иконы.