Словно этого было
недостаточно, к городу пришли люди хана Алтангэрэла. И они, вместо
того, чтобы помочь с штурмом, напали на потрёпанное войско хана
Сарангэрэла. Такое нельзя было оставлять безнаказанным, и сражение
разгорелось уже среди двух армий монголов. Радует, что русы не
смогли либо испугались и не воспользовались моментом, чтобы
напасть.
Отряд Алахчита приметил группу
предателей алтанцев, как стали называть людей хана Алтангэрэла. Они
скакали от стен русской крепости, волоча за собой по земле два
тела. Сперва Алахчит подумал, что это они тащат кого-то из их
лагеря, решив таким образом позлить саранцев. Именно поэтому, дабы
проучить заносчивых и наглых мерзавцев, они бросились в
атаку.
Схватка вышла короткой, но
яростной. Алтанцев перебили всех до единого. Забрали их оружие и
лошадей, которые пережили сражение. На трофейных лошадей загрузили
тела двух русов, которых приняли сперва за своих и из-за которых и
напали на алтанцев. Они были истерзаны, но, судя по стонам,
живы.
Алахчит решил не добивать их,
а взять с собой в качестве рабов. Убивать же не стал по той
причине, что не хотел гневить великого Звёздного коня, который
послал им этот отряд «золотых», который «одарил» их почти двумя
десятками добрых боевых коней. Если русы сдохнут сами, значит, на
то воля Великого коня. А если выживут, то послужат на благо
Степи.
***
Я приходил в себя несколько
раз, но практически тут же снова проваливался в беспамятство. Там
было хорошо и спокойно. Не было боли и чувства
опустошённости.
Первый раз я открыл глаза,
когда почувствовал сильную боль, из-за того, что кто-то ткнул меня
в только начавшую затягиваться рану. В метре от меня стоял
незнакомый монгол и испуганно смотрел на меня через прутья клетки.
Зачем он забрался в клетку, мне было непонятно.
Второй раз я очнулся, когда
ощутил на своём лице холодную и мокрую тряпку. С трудом разлепив
глаза, залитые засохшей кровью, я увидел небо. И между мной и небом
были прутья решётки.
Выходит, это не монгол был в
клетке тогда, а я?
«Меня взяли в плен?» — мысль
обожгла, но следом за ней пришла другая. — «Я…жив?»
Стоило произнести это у себя в
голове, как на меня снова накатила слабость и я провалился во тьму.
В ней я и пребывал, изредка выныривая к самой поверхности, когда
кто-то пытался меня поить тоненькой струйкой воды.