– Поди сюда, сынок! – мягко сказала она, завидев его любопытство. – Чего смотришь? Тебе интересно? Я научу тебя играть, если хочешь… Игра эта старинная называется «нарды», и досталась она мне от любимой бабушки Нектаринэ. Великим была она знатоком в этом деле! С любым мужчиной могла сразиться, и не помню, чтобы она кому-нибудь проиграла, даже самому достойному противнику. Вот, смотри, это «зари» – игральные кости, – она стала показывать ему белые кубики из слоновой кости с чёрными точками на них и объяснять правила. Мол, цель игры – бросать кости и передвигать камни в соответствии с выпавшими очками, пройти ими полный круг по доске, зайти в свой «дом» и, наконец, выбросить их за доску раньше, чем это сделает противник…
– А что это за слова, бабушка, которые вы произносите криком? – заинтересованно спросил мальчик.
– Это цифры, Никала. Здесь смешались разные языки – индийский, персидский, турецкий…
– А почему же нельзя говорить на понятном языке: «один-пять», «четыре-три»?
– Э-э-э, швило, так не пойдёт! Это было бы недостойно, неуважительно по отношению к этой древней игре… Да не тычь ты пальцем, считая ячейки, которые прошёл «камень». Смотри как делаю я. – и она, театрально изобразив на добром своём лице орлиный взгляд, охватила им всё поле и мгновенно перебросила «камень» на нужное место. – И не думай, что соперник не следит за правильностью твоих ходов, как бы быстро ты их ни делал. Ещё как следит!
Эх, хорошо ему жилось в этом милом доме в Шулавери, где он впервые услышал от домочадцев армянскую и русскую речь. Здесь, с утра и до вечера, его окружали уют и тепло. А когда приходила ночь, ему непременно снилась Кахетия, благодатный край Грузии – живописные горы, суровые древние монастыри и царство бесконечных виноградников, в котором к осени с вьющегося винограда уже тяжело свисали налитые гроздья, на рассвете покрытые росой, как слезинками, и готовые утолить и опьянить своим соком жаждущего. Под солнцем их лиловые ягоды становились настолько прозрачными, что сквозь тонкую их кожицу просматривались твёрдые косточки.
Ему снилось родное село Мирзаани, что раскинулось на холме прямо над Алазанской долиной, с бескрайними своими полями и пасущимися на них отарами овец, деревенский двор, их крикливый петух Мамало и рябая курица с пушистыми цыплятами. Грезилась исхудавшая мать, стоявшая у калитки в ожидании сына. И та девочка в жёлтой шляпе – Иамзэ – с весёлым воздушным шариком в руках, что так приглянулась его душе…