…Головинский проспект наполнен нарядной, богатой и весёлой публикой. В здешних цветочных магазинах элегантные дамы в широких шляпах, внешне напоминающих корзины, перебирают дары флоры в соломенных корзинах, лёгких, как сами шляпки. Нико, покопавшись в кармане и вытащив оттуда немного денег, покупает одну-единственную красную розу, недавно распустившуюся и благоухающую влагой. Затем он стремглав мчится в дом, ведь он совсем близко, прижимая цветок к груди, при этом многократно ранит пальцы его острыми шипами.
– Это тебе, Элизабед! – изрёк он, запыхавшись, у самой двери, и протянул ей цветок. – Не хотел с пустыми руками приходить.
Она искренне поблагодарила и позволила ему войти. Он несмело ступил в комнату и огляделся по сторонам. Уже пятнадцать лет он живёт в этом гостеприимном и ставшем ему родным доме Калантаровых, но эта дверь для него открывается впервые. Идеальное убранство покоев дышало богатством. Здесь пахло старинной мебелью, лаком и добротным дубом на полу, покрытом большим турецким ковром. На стенах, обитых тёмно-красным атласом с золотыми узорами, висели картины. В середине комнаты стояли овальный стол и стулья, чьи резные ножки были выполнены в виде лап животных. А в углу, у широкого окна, обитал кабинетный рояль из красного дерева с двусвечниками. Так вот значит откуда шли завораживавшие его душу звуки чарующей музыки, порой тревожной и печальной, но чаще – волнующей и чувственной!
Нечаянно его взгляд остановился на толстой старинной книге, лежавшей на столе и раскрытой приблизительно посередине. И правая его рука сама собой потянулась к увесистому тому.
– Что это, Элизабед? – робко поинтересовался он.
– А ты сам прочитай название, Нико, – предложила она. – Ты ведь недурно читаешь. – и молодой мужчина, боязливо положив руку на правую сторону открытой книги, осторожно взглянул на её мягкую кожаную обложку.
– Шо-та Рус-та-ве-ли. «Ви-тязь в тигровой шку-ре», – медленно и почти шёпотом прочитал он и поднял на Элизабед свои задумчивые и наивные, почти детские, глаза. В них таились неподдельное удивление и вопрос.
– Да, это Шота Руставели, – ответила она, бережно поглаживая рукой огромный фолиант в дорогом переплёте с медными застёжками. – Любимая книга грузинского народа, сокровищница его вековой мудрости, и непревзойденный шедевр поэзии. – а завидев его сосредоточенный взгляд, спросила: