Енох кивнул.
–
Я там её перед отъездом с Агитбригадой в другую губернию, спрятал.
За домом, там местечко одно есть.
–
А как ты туда попадёшь? – забеспокоился Енох. – Не думаю, что
старуха тебя пропустит, раз ты не её квартирант. Да ещё в таком
виде.
–
Уже темнеет, – сказал я. – Дождёмся полной темноты и я через забор
перелезу.
–
Ладно.
Мы
пересекли пустырь без происшествий и оказались на окраине города, в
частном секторе. Напротив дома старухи был большой сарай, я
забрался туда и даже задремал, прислонившись к дровяной
стенке.
–
Генка! – разбудил меня Енох, – уже полночь.
–
Пора идти, – зевнул я и поёжился от сырости. За время неподвижного
сидения я успел замёрзнуть так, что зубы сейчас выбивали барабанную
дробь.
–
Генка, там проблемы могут быть, – сказал Енох.
–
Какие? – потянулся я и покрутил кистями, разгоняя кровь по
рукам.
–
Старуха флигель офицерам сдала. Они там втроем живут. А сегодня
старуха уехала в деревню, так они барышень привели, сейчас жрут
водяру и развлекаются с ними. Это до утра точно будет.
–
Так они заняты и не заметят меня.
–
Они курить поминутно во двор выходят – старуха в доме не разрешает.
Увидят тебя.
–
И что делать? Ждать, когда упьются и уснут?
–
Но утром вернется старуха, да и Татьяна может прийти
убираться.
Я
решил немного подождать, но прошел час, второй, солдатики,
дорвавшиеся до свободы, выпивки и девок, не унимались. Более того,
к ним пришли ещё трое. Гулянка только набирала обороты. Уже
начались песни и танцы. Ждать дальше было бессмысленно.
–
Завтра приду, – махнул рукой я.
И
хоть в городе мне было опасно, могли увидеть чекисты, но нужно было
дождаться следующей ночи. Не могут же они две ночи подряд
куролесить. То есть теоретически могут, но старуха больше, чем на
одни сутки в деревню никогда не ездит. А, когда вернётся, то
дисциплина у солдат будет.
Мы
с Енохом отыскали пустую квартиру, в городе, но совсем недалеко от
пустыря. Чтобы потом быстрее добираться до флигеля было. В эти
времена люди были беспечными, днём квартиры вообще никогда не
запирали, а если куда и уезжали, то ключ прятали максимум – под
коврик или в почтовый ящик.
–
Вот он! – довольно сказал Енох, и я вытащил увесистый ключ из
старого башмака: груда старой обуви была складирована прямо возле
порога этой квартиры и в одном из нижних башмаков и был спрятан
ключ.