Невидимая девочка и другие истории (сборник) - страница 4
Снусмумрик что-то буркнул и надвинул шляпу на глаза. Кто-то с длинными острыми крыльями пролетел над ручьём и прокричал печально и протяжно:
– Ю-юуу, ю-юуу, ти-уу…
– Если кем-то восхищаться, никогда не станешь по-настоящему свободным, – внезапно сказал Снусмумрик. – Это я точно знаю.
– Я знаю, что ты всё знаешь, – сказал маленький зверёк и придвинулся ещё ближе. – Я знаю, что ты всё видел. Всё, что ты говоришь, – правда, и я всегда буду стремиться стать таким же свободным, как ты. Ты пойдёшь домой, в Муми-долину, там отдохнёшь, повстречаешь знакомых… Ёж говорит, что, когда Муми-тролль проснулся после зимней спячки, он сразу затосковал по тебе… Правда же здорово, когда есть кто-то, кто скучает по тебе и ждёт, ждёт?
– Я вернусь, когда захочу! – в сердцах воскликнул Снусмумрик. – А может, и не вернусь вовсе. А может, вообще пойду в другую сторону.
– О, тогда Муми-тролль, наверное, огорчится, – сказал зверёк.
Его шёрстка уже немного подсохла – спереди она была нежная и светло-коричневая. Зверёк снова потрогал рюкзак и осторожно спросил:
– А ты не мог бы… Ведь ты так много путешествовал…
– Нет, – сказал Снусмумрик. – Не сейчас.
И с досадой подумал: «Дались им мои путешествия! Неужели не понятно, что слова только всё разрушают? А потом ничегошеньки не остаётся: пытаешься припомнить, как оно было, и вспоминаешь только свой собственный рассказ».
Они долго молчали. Снова крикнула ночная птица.
И тогда зверёк встал и едва слышно пропищал:
– Ну что ж, тогда я пойду домой. До свидания.
– Пока, – сказал Снусмумрик и поёжился. – Слушай. Кстати… Ты про имя спрашивал. Ты мог бы зваться Титиуу. Титиуу – как тебе, а? Весёлое начало и долгое «у» в конце.
Зверёк стоял, глядя в одну точку, и глаза его горели жёлтым в отсветах костра. Он обдумывал своё новое имя, которое принадлежало только ему одному, пробовал его на вкус, прислушивался, заползал внутрь него и наконец, обратив мордочку к небу, нараспев протянул:
– Тити-у-у! – так печально и заворожённо, что у Снусмумрика по спине побежали мурашки.
В вереске мелькнул коричневый хвостик, и всё стихло.
– Тьфу! – Снусмумрик пнул ногой угли. Вытряхнул трубку, потом наконец встал и крикнул: – Эй! Вернись.
Но лес молчал.
– Что ж, – сказал Снусмумрик. – Невозможно всегда быть общительным и любезным. У меня на это просто нет времени. К тому же имя своё зверёк получил.