— Никаких шуток, — перебиваю ее. — Я вполне серьезно предложил.
— Но у меня же нет опыта в этой сфере.
Почему-то сразу вспоминается блондиночка, говорившая мне пару часов назад ровно то же самое.
— Опыт — не проблема, наработаешь. Да и нет здесь ничего сложного. В клубе будет охрана, к которой ты сможешь обращаться в случае чего. Самой лезть никуда не надо, на тебе повиснут другие вопросы.
— Какие?..
Во время краткой обрисовки обязанностей ее будущей должности я веду себя вполне серьезно. Профессионально, даже сказал бы. Никаких подколов и двусмысленных фраз, мы с Агатой обсуждаем все без шуток.
Когда я озвучиваю порядок цифр в зарплате, у нее округляются глаза. Крошка переспрашивает, не забыл ли я упомянуть о дополнительной нагрузке, и кивает с некоторым облегчением, когда я говорю, что все будет официально.
— Это нормальные деньги, которые обычно получает администратор в приличных заведениях, — на днях я заглянул в вакансии, чтобы примерно прикинуть, сколько отстегивать. Тогда еще не знал, что у меня так все срастется с Агатой. — Машину сможешь взять точно поприличнее твоей развалюхи.
Она отводит взгляд. Облизывает губы и прячет от меня руки, чтобы я не видел, как они ходят ходуном.
— Я… Я согласна, — ее дыхание учащается. — Но только с условием.
— Это с каким же? — заламываю бровь, хрипло переспрашивая. Все пытаюсь разглядеть, какое у нее там белье под этой монашеской рубашкой.
Ну не может ведь она быть без него…
— Ты не будешь меня клеить, — У Агаты сейчас такое лицо, как будто у нас была длинная партия в шахматы и она, наконец, поставила мне мат.
— Предположим, клея у меня нет, — откидываюсь на спинку кресла, продолжив внаглую таращиться на ее грудь.
— Ян…
— Давай-ка уточним. То есть ты не хочешь, чтобы я зажимал тебя по темным углам, не хочешь мои руки на своем соблазнительном теле, против слишком близкого расстояния между нами, когда твои губы оказываются в миллиметрах от моих. Я не должен шлепать твою попку и прижиматься сзади, заставляя тебя дрожать каждый раз…
На ее щеках проступают красные пятна. Агата тяжело сглатывает, когда я продолжаю, специально понизив голос до хриплого шепота.
— Мне нельзя трогать тебя, нельзя целовать и скользить языком по шее, задевая твои миленькие ушки. Никаких пальцев в волосах, чтобы ты ненароком не застонала, когда я намотаю их на кулак, да, детка? И мне останется только гадать, что у тебя под юбкой, чулки или колготки, которые я сразу же разорвал бы, — у меня аж у самого в штанах шевеление от представления всего этого. — Водички хочешь?