Фролов слегка недоумевал от советской
привычки держать машину в гараже. Его послезнание говорило, что
«потом» машины будут стоять где попало, и хуже им от этого не
будет. Но это будет потом, когда под каждым под кустом им и паркинг
и дурдом. Забавная ситуация, кстати, нарисовалась после переезда в
славный город Тула. Дикие времена и слом всех устоев привели к
странному: если в Новоузловске всяк стремился спрятать свою
дражайшую за ворота да под крышу в целях сохранности от воров, то в
Туле всё стало наоборот, прямо на голову встало.
Гаражи начали обносить со страшной
силой, наплевав на любые ухищрения владельцев гаражей и машин.
Выносили их прямо пачками, как текстиль из подсобки. Благо,
появились частные грузовики, частные мастерские, частный инструмент
массового поражения вроде газорезки. Могли подъехать к кирпичному
гаражу с самыми хлипкими воротами в ряду таких же, если хлипкой
можно назвать сварную конструкцию из шестимиллиметровой стали, и
просто выдернуть ворота мощным грузовиком. А потом с кувалдами
пройти весь кооператив через общие боковые стены. Да, порой от
выпадающих кирпичей страдали хранящиеся автомобили, но на такие
мелочи воры плевать хотели.
Так что самым безопасным вариантом
сбережения тачки внезапно стали платные охраняемые стоянки.
Сохранность машин обеспечивалась не охранными системами,
прожекторами, колючкой по периметру и пулеметными вышками. Спасал
их авторитет владельцев автостоянок. Авторитеты хорошо знали всех
промышляющих угонами, а угонщики знали, на чью поляну нельзя
залезать. Авторитеты, крыша, поляна – криминальный жаргон прочно
вошел в общество. Еще и торпеда оказалась не приборной панелью
автомобиля, а слабо подготовленным «одноразовым» боевиком в банде.
Оказался. Врачи превращаются в лепил, а граждане через одного – в
терпил.
На этом фоне Фролову слабым утешением
были «воспоминания», что так и «должно» быть. Мол, и в «той» жизни,
которая была неизвестно у кого, всё развивалось так и даже хуже.
Здесь ограниченный контингент бывших советских войск в Европе не
одномоментно привезли в поле, русское поле, где «светит луна или
падает снег». Здесь их вывозят пачками в уже подготовленные
городки. Подготовленные руками и на деньги немцев. И несчастные
вывозимые после поражения в «Холодной войне» офицеры чувствуют при
этом себя чуть ли не победителями. Во всяком случае, из условного
Берлина домой в Россию они едут, как и прошлый раз с вагонами,
полными трофеями. А некоторые – на немецких автомобилях. Старых,
заезженных «Опелях», набитых всяким хламом. А по сторонам
раскинулась разруха и безнадёга сгинувшей империи. Так что да,
военные ощущали себя именно победителями, во всяком случае первое
время. У них и жильё, построенное немцами, и машины, построенные
немцами, и в багажнике сосиски да огурцы, маринованные всё теми же
немцами.