очень глубоком
уровне смешным.
Уже возвращаясь, они встретили огромную толпу гримм, и Вайсс,
единственная, помимо Кроу, кто во время боя умел думать головой,
первой осознала ужасную истину.
В прямом бою они с этой ордой не справятся.
Так она и решилась на свой величайший, но одновременно с этим и
глупейший поступок: воспользовавшись всем имеющимся у неё прахом,
та выиграла у гримм несколько секунд форы, во время которых,
подбежав к Кроу, в спешке что–то прошептала тому на ухо.
В тот момент, будь оставшиеся члены команды RWBY чуть более
внимательны, то заметили бы, как враз помрачнел Бренвен… Но они в
это время были больше сконцентрированы на попытках хоть немного
восстановить силы за счёт полученной передышки.
Потому и последним, что Руби, Янг и Блейк в тот день запомнили,
стала тупая боль в затылке, сопровождаемая звёздами перед
глазами.
…В последующие несколько месяцев изменилось многое – но больше
всего изменилась сама Руби. И пусть тот факт, что Вайсс
пожертвовала собой ради подруг, в значительной степени повлиял на
абсолютно каждого участника той миссии, но на Алую это произвело
наибольшее впечатление.
Она изменилась окончательно.
Исчезли остатки той милой девочки–подростка, что любила оружие,
печенье и видеоигры – осталась лишь её бледная тень, перешагнувшая
через все свои идеалы. Она стала необщительной, начала выдерживать
значительную дистанцию даже с самыми близкими людьми… и перестала
чураться убийств.
Конечно, всё это не заставило никого от неё отвернуться – даже
наоборот, все старались её поддержать… однако, наткнувшись на стену
непонимания, всё же дали той время. Единственным, с кем Руби
всё–таки пришлось какое–то время поговорить, стал Кроу: но сделано
это было исключительно для того, чтобы тот не считал, будто бы она
винит его в смерти напарницы.
Никто не винил, если уж на то пошло.
С каждым днём, однако, Алая всё больше и больше становилась
похожа характером на одну, пока–что неизвестную ей, девушку из
племени Бренвен. Не менталитетом «Сильные живут – слабые умирают»,
конечно, но в остальном? В остальном она, что видел любой, кто знал
Рейвен в молодости, стала чуть ли не её полной копией. Более
депрессивной и склонной к одиночеству копией.
С каждым прожитым днём Руби теряла всё больше и больше того, что
раньше составляло первооснову её личности – но пока, не желая
лишний раз тревожить ни сестру с Блейк, ни других своих близких,
она… притворялась. Не давала себе подолгу оставаться наедине с
собой, часто показываясь где–то неподалёку от остатков своей
команды, старалась, если уж полностью измажется в крови после
одного из сражений, не показываться в таком виде на людях… в общем,
пряталась, по возможности, за маской.